Леонид Словин - Астраханский вокзал. Повесть и рассказы

— Сержант Денисов! — вполголоса сказал подполковник.

Денисов, сидевший у окна, встал, одернул китель и, стараясь не спешить и не выказывать волнения, пошел меж рядами столов.

Была в скуластом рыжем подполковнике, руководителе семинара, внутренняя сила, которую Денисов не мог объяснить. Держал себя подполковник так же, как и другие преподаватели, может, только шутил реже. И еще: даже когда отходил от темы семинарского занятия, говорил обо всем серьезно и самую суть.

— …Разыскивается вооруженный преступник, левша. Вы несете службу в ночное время на окраине города. Впереди показался человек, схожий по приметам с разыскиваемым. Возникает необходимость проверить документы…

Преподаватель подал знак рукой, и маленький юркий крепыш с предпоследнего ряда выкатился на средину класса. Денисов встретил его чуть в стороне от свисавшей с потолка лампы, обозначавшей во время занятий уличный фонарь.

— Извините, прошу предъявить документы! — Против предполагаемого левши Денисов, как и следовало, держался левой стороны.

Задача не относилась к числу сложных: проверяя удостоверение, нужно было только следить за мелкими предметами, которые партнер быстро достает из карманов, и скороговоркой называть их классу, демонстрируя остроту и цепкость бокового зрения. В случае внезапного нападения полагалось отразить его отрепетированным болевым приемом, обезоружить преступника и лишить возможности к сопротивлению.

Класс ждал схватки, но партнер предпочел не нападать.

— Закончили! — В голосе подполковника прозвучал особый командирский тон. Партнер Денисова пошел на свое место в предпоследнем ряду. — Товарищ сержант! Не вспомните, сколько машин вы видели сегодня перед школой, когда мы возвращались из тира?

— Кажется, четыре… Да, четыре.

— Что вы можете о них сказать?

— «Жигули» серого цвета с надписью мелом «Транзит»… Такси областное, заднее стекло испачкано глиной…

Денисову нравились и преподаватель, и занятия.

Будущих постовых учили здесь замечать малейшие изменения окружающей обстановки, быть внимательными, запоминать десятки, а то и сотни всякого рода мелочей, каждая из которых могла оказаться в будущем единственно важной при раскрытии преступления.

«Не смотри по сторонам!», «Не отвлекайся!», «Занимайся своим делом!» — всего этого просто не существовало для тех, кто посвятил себя работе милиции. И, вступая в новый для себя мир, пока еще, правда, не в уголовный розыск, как мечталось, а только на постовую службу, Денисов чувствовал, как понемногу становится другим — более сдержанным, внимательным и дружелюбным по отношению к людям, которые как бы попадали теперь под его опеку.

— Товарищ подполковник! Пусть Денисов проверит мои документы! — Смуглый, словно только что с черноморского пляжа, Черкаев, один из «старичков» взвода — тех, кому больше тридцати, поднял руку.

Черкаев, считавшийся в восьмом взводе лучшим после Денисова, был напорист, умен, безукоризненно исполнителен и словно рожден для того, чтобы командовать и подчиняться, хотя на гражданке лет пять проработал в таксомоторном парке, где особо строгих порядков не замечалось.

— Разрешаю, — сказал преподаватель.

Они встали друг перед другом — с виду узкоплечий и худощавый, но с крепкими, привычными ко всякой тяжелой работе руками Денисов и плотный, но верткий Черкаев.

Черкаев протянул удостоверение — верхнюю часть его загораживала вложенная под слюдяную обложку записка. Этого не положено было делать, но Денисов не мог тратить время на замечания: Черкаев уже показывал взводу содержимое своих карманов.

— Ключ, неполная пачка сигарет «Шипка», записная книжка, — перечислял Денисов, уткнувшись в удостоверение, — коробка спичек, свисток, юбилейный рубль, брелочки, пуговица, карандаш…

Зная характер Черкаева, он готовился к защите, но и этот партнер не стал нападать.

— Все? — напряженно спросил он Денисова.

— Все…

— Посмотри, чье удостоверение держишь!