Юрий Рогоза - Ханна, ведьма

– Да, Ли у нас теперь – прямо живой классик! – широко улыбнулся Миллс – Американский Микеланжело! Когда – нибудь нам не поверят, что мы с ним за руку здоровались, верно?… Кстати – он чуть замялся – многие до сих пор думают, что вы – любовники…

– Ну и что!? – я искренне развеселился – И не думай разубеждать!.. Это даже прикольно! И потом, слово «любовник» ведь происходит от слова «любовь», а я люблю Ли, как родного. Так что все правильно…

– Как ты хорошо сказал – «от слова «любовь»… – уголки глаз у Ричарда опустились еще больше, сделав его окончательно похожим на грустного щенка.

Мне не терпелось уйти – предчувствие доброго колдовства носилось по сердцу горячим комком – но Миллс все стоял рядом, словно был здесь не хозяином, а таким же гостем, как и я. К тому же, у меня возникло странное ощущение, что он хочет сказать мне что-то, но никак не решается. Так и оказалось.

– Стивен, дорогой… – опустив щенячьи глаза, выдохнул Ричард – Ты же не обидишься, если я скажу, что кое – что знаю о твоих… твоих проблемах?

– Проблемах? – переспросил я.

– Я о работе – англичанину явно было неловко – Видишь ли, у меня есть хороший друг в телевизионных кругах… Он уже немолод и очень богат…

«Понятно» – сформулировал я про себя – «Типичный старый пидор».

– И вот я… Одним словом, я поговорил с ним о тебе. Без твоего разрешения, извини… – Ричард забубнил быстрее, словно опасаясь, что я его не дослушаю или ударю – Так вот, ему очень нравится все, что ты делал!.. Он так и сказал, а мне он не врал бы!.. Он готов встретиться с тобой для серьезного разговора. Он…очень влиятельный человек на ТВ, правда… Это – серьезно. И еще…Он сказал, что уладить вопрос с Полом – не проблема…»

Вопрос с Полом…

Пол Фуксман по кличке «Пол – диванчик» – сука, сволочь! – был моим боссом, моим проклятием, моим рабовладельцем. Он заслонял мне солнце, он лил яд в мой утренний кофе, он омрачал мои оргазмы!..

И вдруг – «…вопрос с Полом – не проблема…». Вот так просто.

«Пидарасы правят миром» – любит повторять мой друг Ли. Похоже, он прав.

– Так как? Встретишься с ним? – Миллс смотрел на меня так, словно просил о чем-то, а не пытался оказать сумасшедшую услугу.

Все – таки, сказать, что жизнь – странная штука, значит – не сказать ничего. Два часа назад то, что предложил мне белобрысый английский гей Ричард Миллс, было бы для меня самым большим счастьем за последние четыре года. Было бы спасением, чудом из чудес, чем – то невероятным и потрясающим. Но в этот миг во мне властно и нетерпеливо пульсировало только «Ханна из Висл-Роуд таун, Ханна из Висл-Роуд таун…» Абсолютная, слепая вера в чудо в чистом виде, по сравнению с которой все слова Ричарда казались пустым офисным трепом двух секретарш.

– Мне же не обязательно отвечать прямо сейчас, да, Ричард? – я положил ладонь на его худое, как у недоразвитого подростка, плечо – Еще поговорим об этом, окей? Но все равно спасибо. Ты – удивительный, замечательный человек!..

«Хоть и англичанин» – обязательно добавил бы Ли.

Но я, конечно, ничего добавлять не стал. А просто улыбнулся на прощание и шагнул к выходу – роскошной дубовой двери, стекло которой огни никогда не спящего города превращали в ослепительный разноцветный витраж.

Существует минимум десять тысяч причин прожить жизнь в Нью – Йорке. И одна из них – осень. Та самая Нью – Йоркская осень, когда лето уходит, забрав с собой жару, но забыв выключить тепло, и огромный город нежится, проносясь под медленно опадающими листьями столетних деревьев. И люди, и дома, и машины знают, что это блаженство пришло не навсегда – ласковое время скоро закончится, сменившись слякотью, короткими и буйными снегопадами, а затем – пронизывающим ледяным ветром, зло дующим с океана до самой весны.

Но эта временность не убивает чуда осени. Наоборот – добавляет в него кисло – сладкую ягоду грусти, делая все вокруг еще более прекрасным и нежным.

С моего старого железного балкона – я, кажется, еще не хвастался – виден Сентрал – парк. Не весь, конечно, лишь узкий кусок, в который упирается 86-я Вест улица. Но и этого достаточно, чтобы утром, выйдя на него с первым кофе, любоваться огромным ржавым лоскутом листвы, среди которого то тут, то там горят пятна чистого золота или другие, пронзительно – кровавые, как бусинки граната…

Правда, темнеет рано, и красота прячется до утра, но зато становится сильней запах прелой травы и сухих листьев. Осеннее вино моего Города…