Донна Леон - Искушение прощением

За спиной у Брунетти открылась дверь, и люди зашагали мимо него, к боковым поручням. Трамвайчик пришвартовался, матрос открыл проход, и одни пассажиры стали высаживаться, а другие – подниматься на борт. Через минуту заграждение снова закрылось и они отчалили. Брунетти оглянулся в сторону моста Академии; туман бесследно растаял. Их трамвай то и дело догоняли и обходили другие суда. Впереди – бачино [7] Бухта ( итал .). , слева – библиотека Марчиано, собор Святого Марка и Дворец дожей: всё на своих местах, и утреннее солнце разгоняет последние ночные тени…

Брунетти заглянул в салон. Интересно, кто-нибудь, кроме него, видел этот туман? Если бы еще вспомнить, кто из пассажиров был в это время в салоне… Конечно, можно спросить. Он представил себе изумленные взгляды и передумал.

Комиссар провел рукой по металлическому поручню: сухо, и на палубе тоже. На Брунетти сегодня был синий костюм, и солнце приятно согревало его правую руку и плечо. В ясном небе ни облачка, воздух сухой и свежий, ярко светит солнце…

Брунетти сошел возле церкви Святого Захарии, забыв в трамвайчике газету. И, глядя вслед вапоретто, попрощался заодно и с надеждой проверить, не привиделось ли ему все это. Размышляя, комиссар медленно прошелся вдоль рива, но объяснений не находилось, и ему это вскоре надоело. Он сосредоточился на предстоящей аудиенции у начальства.

Вчера днем по электронной почте Брунетти получил письмо: виче-квесторе [8] Заместитель начальника полицейского управления. Джузеппе Патта приглашал подчиненного заглянуть к нему утром в кабинет. Без объяснений, как обычно, а вот формулировки, напротив, слишком вежливые.

Чаще всего виче-квесторе Патта вел себя вполне предсказуемо как для человека, столь высоко взобравшегося по бюрократической лестнице. Бездельничал с видом вечно занятого начальника; не упускал ни единой возможности присвоить похвалу, заслуженную всем коллективом; имел черный пояс по перекладыванию на чужие плечи вины и ответственности за провал. Что не вписывалось в общую картину – так это то, что его карьера, с невероятной легкостью миновав предыдущие этапы, вдруг застопорилась. В большинстве своем чиновники его ранга продолжали расти, перемещаясь из провинции в провинцию, из города в город, пока долгожданное повышение не увлекало их в Рим, где они обычно и оседали, как толстый слой сливок на йогурте, перекрывая доступ свету, воздуху и возможности роста нижестоящим.

Патта, как кембрийский трилобит, прорыл себе дорогу в квестуру Венеции, где стал своего рода живым ископаемым. Рядом, застыв в том же слое илистых отложений, находился его помощник лейтенант Скарпа – еще один уроженец Палермо; очевидно, он тоже никуда не рвался. Комиссары приходили и уходили, за время пребывания Патты в Венеции было уже три квесторе; даже компьютеры в офисе дважды заменили. Но Патта оставался – уцепившийся за скалу моллюск, которого не смыть набегающей волне, и верный Скарпа рядом.

К городу эти двое не питали ни малейшей симпатии, не говоря уже о любви. Стоило кому-то сказать, что Венеция прекрасна или, хуже того, что это красивейший город в мире, Скарпа и Патта обменивались взглядами, и становилось ясно: у них есть возражения на этот счет, пусть и не озвученные. «Видели бы вы Палермо!» – наверняка думали они.

В приемной Брунетти вполне ожидаемо увидел синьорину Элеттру Дзордзи, секретаршу виче-квесторе Патты. Они поздоровались.

– Комиссарио, виче-квесторе звонил минут пять назад и просил передать, что он скоро будет.

С таким же успехом Влад Цепеш, он же Дракула, мог извиниться за то, что его колья недостаточно остры…

– Что это с ним? – не сумел скрыть изумления Брунетти.

Синьорина Элеттра в раздумье склонила головку и хотела было улыбнуться, но передумала.

– В последнее время виче-квесторе часто разговаривает по телефону с женой, – заметила она. И после паузы добавила: – О чем – трудно сказать. Говорит в основном она, а он довольно скупо ей отвечает.

Наверняка секретарша каким-то образом умудрилась установить в кабинете Патты подслушивающее устройство… Впрочем, подробности Брунетти не интересовали, а догадки он держал при себе.

– Когда приходит лейтенант, они разговаривают стоя у окна.

Означает ли это, что приборчик находится в столе и Патта, подозревая неладное, старается увести помощника подальше, чтобы их голоса невозможно было услышать? Или они со Скарпой просто любуются видами?