Вячеслав Белоусов - Красные пинкертоны

Странников осторожно отпил лишь половину из стакана, поставил на стол, покачал головой:

— Нет. На тебя порадуюсь, потолкуем, а мне, извини, больше нельзя.

— Чего? — задиристо хмыкнул артист. — Ослаб в путешествиях, командир?

Секретарь посмотрел на него печальным взглядом без зависти и без былой весёлости:

— Изменился ты, Гриша.

— Да брось!

— Вот что труд с человеком делает, если в чрезвычайной обстановке. Выворачивает настоящее нутро. А не пью я по той причине, что, поцапавшись с Трубкиным на митинге, на утро к себе его пригласил. Выпотрошить хочу до кишок. Отчёт потребую да делишки тёмные ему припомню.

— Не рано начинаешь?

— А что мне?

— Пик наводнения, говорят, на носу. Может, подождать? А уж после, на волне твоей победы, никто и не обратит внимание на его поражение.

— Так-так, — поднял стакан Странников и осушил до дна. — Налей-ка ещё! Уж больно мудро ты начал. Услышать хочу, чем кончишь.

— Вот это по-нашему! — наполнил стакан Задов. — А вспомнил я вот что и с тобой, как с верным товарищем, хочу поделиться.

— Давай, давай, — секретарь разорвал воблу рывком, со злостью, куда девались его печаль и тревоги. — Умного совета не вредно послушать.

— В войне, дорогой мой, победы-то не обретёшь.

— Это как?

— Побеждённый склонит голову и затаится. А враг, оставшийся за спиной, — двойная опасность.

— Уничтожить?.. Растоптать гадину!

— Последователи найдутся. Тайные! О которых ты и догадываться не будешь. Нанесут удар коварный, не очухаешься.

— Верно! — ударил кулаком по столу секретарь, покраснел, заметно стало его быстрое опьянение. — Что же делать?

Позабыв про воблу, неловко утёрся рукавом.

— Обратить врага в пособника.

— В пособника? Это что за хрень?! Делишками какими-то тёмными попахивает.

— Не в друга же его превращать!

— Ты за словами-то следи.

— Не трогай всё же Трубкина, Василий Петрович… Пока, — приблизил лицо артист, заглянул почти с мольбой в глаза секретарю. — Силёнок он набрал, на верха выход имеет. С ним по-другому надо. Сам говоришь — паук.

— Паучище! Но мне Турин обещал помочь.

— Плох твой Турин.

— Что случилось?!

— В больнице доходит. Бандиты подстрелили его на железной дороге.

— Да что ж ты раньше мне не сказал? — попробовал подняться Странников, но ноги не слушались его. — Лучшего помощника я не знал… Вызывай Ковригина, я еду к нему!

— Ковригина? Шофёра, что ли?

— Вон телефон внутренний. Набирай гараж!

— Куда ж мы поедем, Василий Петрович? — покачал головой Задов. — Дурак я, конечно. Сразу надо было тебя известить про Турина, но, уверен был, что тебе самому все известно.

— Откуда? Я же неделю мотался по речке, — опустил тяжёлую голову на руки Странников. — А там никакой информации… Там поспать по-человечески и то не получалось. Бабы, суки…

Он подозрительно смолк.

— Василий Петрович! — окликнул его Задов, осторожно коснулся плеча.

Странников крепко спал прямо на столе, тяжело посапывая.

— Ухайдакали казака крутые горки, — покачал головой Задов. — Куда ж мне тогда? Ему завтра… — Он посмотрел на настенные часы, — нет, уже сегодня и в больницу к сыщику, и с Трубкиным встречаться?.. Мне на Стрелку… Пусть спит. И я рядышком. Разбужу его, а он меня утром на машине подбросит. Вот и успеем кругом. Трубкин-то раньше десяти не заявится. — Кинул мрачный взгляд на оставшуюся водку в бутылку, вылил до капли в свой стакан, выпил, утёрся рукавом и побрёл к дивану:

— Не проспать бы…

У больницы они всё же расстались. Странников, кивнув Ковригину, остановил машину.

— Вылезай, Григорий Иванович, — скомандовал он артисту, подавая руку. — Добежишь дальше сам. Негоже, чтобы секретарь губкома с тобой раскатывал да подвозил. Что народ на обваловке подумает?

— И на том спасибо, — махнул рукой Зотов, не огорчаясь, соскочил на землю. — Привет там Турину.

— Поправляется Василий Евлампиевич, — улыбнулся Ковригин, разворачивая автомобиль на пустынной дороге.

— А тебе откуда известно? — Странников даже вздрогнул.

— Ребята вчера сказали в гараже, ну я ночью и смотался к нему. Пропустили, документик-то всё храню, — и он показал из нагрудного кармана краешек красного удостоверения.

— Назад вернуться душа болит?

— Как прикажете.

— Служи, боец, — хлопнул его по плечу секретарь. — Здесь пока твоё место.

В больнице ещё спали, и Странникову пришлось несколько раз нервно нажимать на звонок у двери. Суетилась напуганная старушка, расспрашивала, пока ему не надоело, он оттеснил её плечом, но бежала уже дежурная сестра, узнав, ойкнула, покраснела, провожала до самой палаты.