Юрий Морозов - ΣAΣTHRA (Крымский детектив). Часть I

А потом он вспоминал про колонию, и грозовым облаком наползали мрачные мысли.

Тебе за пятьдесят.

Ты бывший зек.

Он посмотрел в окно. Железнодорожный мост вырастал на бетонных быках над уровнем автомобильной трассы. Справа рыжели отмели, затем потянулись искусственные насыпи – с волноотбойной стеной из булыжников. По насыпи ездили синие и красные грузовики и ссыпали щебень, а рабочие в оранжевых жилетках выравнивали щебень в ровное, как зеркало, полотно.

Иннокентий подумал, что неплохо бы устроиться на такую работу, и немного повеселел. Ну уж щебень то грузить с судимостью можно?

Ведь можно же?

Мост выгнулся дугой над судоходным каналом, затем опять пошел вниз. При въезде на полуостров автобус встретило информационное табло с гербом, ограничением в 90 км/ч и четырьмя красными надписями:

Дорога сухая

Видимость хорошая

Ветер 9м/с

Температура 16С

Табло почему-то показалось Иннокентию насмешкой. Потянулись пригороды Керчи. Он помнил, что раньше здесь были пустыри, дорожки из бетонных плиток и жиденькие домишки – теперь все смела новая трасса с шумовыми заслонами. Вдалеке белыми замками высились новостройки: крыши синие, крыши красные, белые.

Автобус покружил по подъездным дорогам и повернул к автовокзалу. Сама Керчь, в отличие от федеральных трасс, изменилась мало. Казались ярче вывески, стало больше иномарок и вообще – машин, но дома и люди – это было прежним, знакомым. Вот показался чёрный горб крытого рынка, вокруг которого голубой колбасой выстроились ряды палаток. Слева белело здание вокзала с надписью «Керчь», чем-то неуловимо похожее на научный институт. Мелькали рои желтых и белых газелей, которые все время отъезжали и подъезжали.

Автобус обогнул вокзал и свернул к зоне высадки. Пассажиры засуетились, зашумели, стали снимать сумки с багажных полок; зашипели и открылись двери.

Иннокентий сошёл на тротуар, засмотрелся на женщину с длинными волосами. Он все никак не мог привыкнуть к ним – словно после пятнадцати лет изгнания оказался в обществе инопланетян, – и приходилось делать усилие, чтобы не пялиться, не замечтаться.

Тебе за пятьдесят.

Ты бывший зек.

Ну какая баба позарится?

Иннокентий отошёл подальше, огляделся: тут цвела фиолетовая вывеска «Торговый центр Таир», там – ярко-красная «Московская ярмарка». «Кофейня» и «Парихмахерская» – блеклые, старые, прямо на здании вокзала. Лохматые тополя. Холм.

– Какая следующая? – послышалось сзади.

– Феодосия! – угрюмо ответил водитель. – «Айвазовская».

Иннокентий сообразил, что вышел слишком рано, и хотел лезть обратно в автобус, когда кто-то крикнул командным голосом:

– Мужчина!

Он дёрнулся, но в последний момент решил, что нет, не ему – и направился к водителю.

– Мужчина! С ушами проблемы?

В солнечном сплетении похолодело. Иннокентий повернулся. Метрах в пяти шёл «красный» – в пропотевшей форме, толстый, с тупым бульдожьим лицом. Он остановил парня с ананасом и прочеканил:

– Документы, предъявите, пожалуйста.

«Пожалуйста» было максимально нейтральным – ни толики вежливости, ни презрения. Просто форма речи, вроде союза или предлога.

Иннокентий наконец понял, что звали не его, и стал загибать пальцы, успокаиваясь: 1, 2, 3…

Парень что-то невнятно отвечал бульдогу. Бульдог уверенно лаял.

4, 5, 6…

Долетел обрывок фразы «красного»:

– … так пошли, прокатимся до отделения.

– На каком основании? – вырвалось у Иннокентия. Он тут же пожалел, что влез, но «Красный» оглянулся и скривил губы:

– Что-что?

– На каком основании документы спрашиваешь?

– Да ничего, – пролепетал ананас, – я… я…

«Красный» холодно улыбнулся Иннокентию.

– Вы, гражданин, закон сначала изучите, а потом уже лезьте.

– Верту… Сотрудник при обращении обязан представиться.

Улыбка «красного» несколько испортилась, от искусственной вежливости не осталось и следа:

– Ты, дедуля, борзятины объелся?

Иннокентий набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул.

– Никому лучше не станет, если ты его в отделение заберешь.

– Я не понял, дедуля, мне твои документы проверить?

Иннокентий положил сумку на асфальт, достал паспорт и направление в уголовную инспекцию. Протянул.

– Пятнадцать лет в колонии строгого режима. За два убийства. А этот мальчишка еще и женщину голую не видел.

– Вообще-то видел, – вставил зачем-то паренёк, – но…

«Красный» подозрительно смотрел на Иннокентия и не отвечал. Казалось, в его зажиревшем мозгу что-то не стыковалось, не срабатывало.