Юрий Морозов - ΣAΣTHRA (Крымский детектив). Часть I

Александра защелкнула зеркальце и протянула обратно.

– Догадываюсь ли я, что с ней все плохо? Догадываюсь. Говорили ли мне что-то о ней? Нет.

– Ее оперируют. Са… Алекс, мы должны понять, почему все это произошло.

Александра застонала, бухнулась на постель и натянула одеяло на голову.

– Да что ты с ней?.. – Станислав рванул одеяло и швырнул на пол.

Александра, кажется, впервые за разговор растерялась и заметно покраснела.

– Больной?

– Здоровый! Дальше выкобениваться будем?

Женщина с капельницей поднялась, всполошилась, запричитала.

– Слав, децибелы, – попыталась успокоить Гагактионова. – Алекс, что вчера случилась?

Александра приблизила свое лицо к лицу Станислава и прошептала с вызовом:

– Не. Пом. Ню.

Он отшатнулся, будто на пружине; в сердцах махнул рукой.

Александра, сердитая, красная, демонстративно поправила прическу, глянула в окно.

– Так, пока закончим, – примирительным тоном сказала Галактионова. – Мы вернемся позже. Идет?

Она взяла Станислава за плечо и потянула к двери.

– А… а можно мне как-то на улицу? – донеслось сзади.

Когда Станислав оглянулся на Александру, она сидела с невиннейшим видом. Ангелочек, блин. Солнышко.

В этот раз Станислав сдержался – достал из портфеля два листа и шлепнул на колени девушке.

– Ставь автограф и вали.

– Не думаю, что это… – начала Галактионова, но Станислав так посмотрел, что рот у неё закрылся.

Александра проглядела подписку. Перевернула. Перевернула снова.

– «…не скрываться от предварительного следствия и суда, не заниматься преступной деятельностью… не покидать пределы следующих муниципальных образований…». Простите, конечно, но вы меня за кого принимаете?

– Нарушение правил движения в нашей стране считается административным преступлением. А причинение вреда здоровья – уголовным.

Александра насупилась и снова просмотрела бумагу.

– Ручка есть?

Станислав достал из портфеля одну из бесплатных синих ручек, которые выдавали раз в месяц и которые никогда, кажется, не писали, и кинул на простынь.

– Алекс, могу я задать тебе… ну, задачку? – спросила Галактионова.

Александра подобрала ручку, брезгливо осмотрела.

– Логарифмы и дискриминанты? Увольте.

– Нет-нет… – Галактионова бросила взгляд на Станислава, и тот почуял неладное. – Скажем, ты увидела раненую, умирающую… ну, козочку. Которой сломали позвоночник. И ты знаешь, что ей не жить, но мучиться она будет… долго будет мучиться. Что ты…

– Галактионова, блин, – перебил Станислав, – тебе что сказали про лошадиные тесты?

– Так козочка же.

Александра с интересом смотрела на них и, кажется, не думала расписываться.

– Никаких лошадей, коз, рептилий, птиц и остальных представителей живого и неживого мира. Включая вирусы и… и компьютерные вирусы.

Галактионова открыла рот, но Станислав недвусмысленно показал на дверь.

– Иди, узнай о Евгении, потом за экспертизой. Потом к нам в отдел.

Галактионова снова открыла рот.

– Ясно? – спросил он угрожающе.

– Одно слово…

– Ясно?!

Галактионова подняла руки, мол, «ладно», и, переглянувшись с Александрой, вышла из палаты. У Станислава в голове мелькнуло, что девушки чем-то неуловимо похожи. Не внешностью, нет – если у Галактионовой и имелось обаяние, то отрицательное, темное.

Может, дело было в одинаковых жестах?

В языке тел?

В глазах с чертовщинкой?

Сквозь дремоту он услышал восхищенные возгласы, затем кто-то навис над ним. Иннокентий приоткрыл глаза: телефон… рука… подросток с прической-ананасом.

– И-извините, – прохрипел юный фотограф.

Собственного говоря, весь автобус от мала до велика снимал вид из окон. Было душно, тесно, шумно. Иннокентий снял через голову свитер и, ощутив блаженную прохладу, огляделся.

Автобус пылил по новенькому мосту. Слева тянулось железнодорожное полотно – некоторые секции ещё достраивались и жёлтыми насекомыми вертелись плавучие краны. Рябили в глазах отбойники, искрилось море. Под сахарными облаками вытянулись сизые ленты кораблей: грузовые баржи, паромы, теплоходы, катера. Далеко на горизонте синел Крым в белых пятнышках городской застройки.

Керченский пролив, экая невидаль.

Иннокентий, конечно, радовался, что за время его отсидки построили мост, но куда больше восхищался теми стеклянными дощечками, в которые за пятнадцать минувших лет превратились телефоны.

Он уже знал, что фотоаппараты в них ничуть не уступают «зеркалкам», а ещё там музыка, игры, кино… видеозвонки; сотовыми меряют расстояние, оплачивают счета, рисуют карты. Это приводило его в почти детский восторг – словно Иннокентий вдруг зашёл через экран в научно-фантастический фильм.