Джефф Линдсей - Декстер во тьме

А ведь так тому и быть. В конечном счете он откупится. Только не деньгами. И никак не выбравшись из петли.

Поездка была не слишком долгой, и мы молчали до самого заранее выбранного съезда на Хайалиа. Когда Зандер притормозил на съезде, то глянул на меня в зеркало заднего вида, и в его взгляде был страх, нарастающий ужас попавшего в капкан монстра, готового лапу себе отгрызть, лишь бы вырваться, и ощутимый укус его паники зажег теплое свечение в Темном Пассажире, и мы сделались весьма довольными и сильными.

– Вы же не… туда, там же нет… куда мы едем? – сбивчиво забормотал Зандер, слабый и жалкий, с каждым разом все больше говоривший по-человечески.

Это нас рассердило, мы потянули слишком сильно, и его голова разом свесилась на плечо, так что пришлось даровать ему кое-какую слабину в петле. Зандер вывернул обратно на дорогу внизу съезда.

– Вправо поверни, – велели мы.

И он повернул. Неприятно было видеть, как хрипло хватал он воздух слюнявыми губами и так же хрипло выпускал его. Однако проделывал все, как мы ему велели. Проехав по улице, он свернул к небольшому темному ряду старых складов.

Он остановил машину, где ему было велено, около покрытой ржавчиной двери темного неиспользуемого строения. На прогнившей вывеске со сломанным концом все еще значилось: «ДЖОН ПЛАСТИ».

– Паркуйся! – велели мы.

Пока он возился с рычагом переключения передач, мы вылезли из машины, рванули его за собой на землю, натянув потуже и наблюдая, как он дергается, а затем рывком подняли его на ноги. Вокруг рта у него запеклась слюна, а в глазах появились признаки того, что он начинает понимать свое положение. Он стоял, мерзкий и отвратительный, в дивном свете луны и весь дрожал, не понимая, почему я отказываюсь от его денег, и считая это жуткой ошибкой, а еще до него стало доходить, что он, наверное, ничем не отличается от тех, с кем сам поступил точно так же. И он сник. Мы позволили ему немного постоять и подышать, а потом подтолкнули к двери. Он вытянул руку и оперся ладонью о бетонную стену.

– Послушайте, – начал он, и теперь в его голосе слышалась чисто человеческая дрожь. – Я вам тонну денег достану. Все, чего захотите. – Мы ничего не ответили; Зандер облизнул губы и произнес голосом, ставшим сухим, прерывистым и отчаянным: – Ну так что вам от меня нужно?

– Исключительно то же, что ты у других забирал, – ответили мы, крепко затянув петлю. – Кроме обувки.

Зандер вытаращился, рот у него обвис, раскрывшись, и он обмочился прямо в штаны.

– Это не я, – выговорил он. – Это не…

– Ты, ты сделал, – сообщили мы. – Как раз это.

Сильно натянув леску, мы втащили его через дверь в старательно подготовленное помещение. Там по сторонам валялись рваные куски пластиковой трубы и, что было существеннее для Зандера, стояли две пятидесятигаллонные бочки с соляной кислотой, брошенные «Джон Пласти», когда фирма вышла из бизнеса.

Нам не составило труда доставить Зандера на расчищенное для него рабочее место, и очень скоро он был обмотан изолентой и привязан к месту, а мы горели от нетерпения начать. Перерезали петлю, и Зандер затаил дыхание, когда нож чиркнул ему по горлу.

– Господи! – выдохнул он. – Слушайте, вы совершаете большую ошибку.

Мы промолчали, поскольку надо было заниматься делом, и мы готовились к нему, потихоньку срезая с Зандера одежду и осторожно бросая ее в одну из бочек с кислотой.

– Черт! – выпалил он. – Все не так, как вы думаете… Вы не понимаете, что творите.

Мы были готовы и даже нож ему к носу поднесли, чтобы уразумел: мы очень хорошо понимаем, что творим, и что вот-вот это и сотворим.

– Чел, я прошу! – хрипел он.

Страх превозмогал в нем все, что ему мыслилось возможным, заставив забыть о том унижении, которое он испытал, помочившись в штаны. Ничего подобного он и представить себе не мог даже в самых страшных кошмарах.

А потом Зандер вдруг поразительно затих. Глядя мне прямо в глаза, он с совершенно неуместной ясностью и голосом, какого я от него прежде не слышал, произнес:

– Он вас найдет.

На миг мы застыли, соображая, что это значит, и пришли к выводу: он блефует, надеется нас остановить. И это бессмысленное действие притупляло восхитительный вкус его ужаса, что рассердило нас, и мы, прежде чем взяться за дело, залепили ему рот изолентой.

А когда мы закончили, то от него не осталось ничего, кроме одной туфли. Мы подумывали выставить ее, только это не вязалось с нашим представлением об опрятности, вот и полетела туфля в бочку с кислотой вслед за останками Зандера.