Оливье Норек - Мертвая вода

Пикассо выражал нетерпение и принялся покусывать ботинки полицейского.

— Может, вы хотите, чтобы я занялся вашим пленником?

— Да, держите. — Ноэми протянула ему веревку, которая заменяла поводок. — Потом приведете мне его в предвариловку с водой и куском пирога от Милка.

— Как прикажете, капитан. Капитан или майор?

— Новости распространяются быстро.

«Форд» исчез вдали за поворотом.

— Ваш водолаз вернется?

— Не знаю. Это будет зависеть от течения.

Ноэми выставила свои сумки перед разбитой вдребезги стеклянной стеной дома у озера и в последний раз заперла двери. Милк пообещал, что его мать подберет ей такое же очаровательное, но не отягощенное дурными воспоминаниями место. А в ближайшие дни ее ожидал номер в гостинице «Парк».

В зеркале заднего вида лес все уменьшался и постепенно исчез совсем. Огибая осушенное озеро, чтобы выехать из Авалона, Ноэми заметила двоих детей, которые бегали друг за другом по пустынным улицам, среди разрушенных домов. Сердце у нее болезненно сжалось, она немного притормозила, и дети подняли головы. Сирил и Алекс помахали ей и исчезли, будто осели песчаным облачком.

Она прикоснулась к своему лицу и улыбнулась.

Она снова была Ноэми.

Надо бы поговорить об этом с Мельхиором.

Полицейским комиссариата Деказвиля и майору Верлаге, защитникам своих шести коммун. За их великодушие, терпение и ту крепкую социальную связь, которую они умеют сохранять с населением, связь, к сожалению так часто нарушенную в больших городах.

Франсине Буске, книготорговцу от бога. Я официально объявляю магазин комиксов Деказвиля «Presse-Bulle» книжным магазином. За твою любезность и твою улыбку. Прости, что вывел тебя в романе эдакой кумушкой.

Бригаде речной полиции Парижа и особенно майору Буржо, который стерпел приступы моей морской болезни (на Сене!) и дал мне возможность познакомиться с Никола Леклерком и Сержем Дени, чтобы расставить бакены всей подводной интриги.

Спасибо, господа, за рассказ о том, что происходит под водой.

Себастьену Лиссарагу, водолазу и искателю приключений, открывателю еще неведомых водных систем.

Марку Таккону, моему судмедэксперту с самого первого романа. С учетом того количества убийств, над которым мы работали совместно, присуждаю вам звание литературного серийного убийцы.

Полковнику Мельхиору Мартинесу из госпиталя Перси, психиатру наших «оловянных носов» [53] Во время Первой мировой войны во Франции был создан ветеранский союз для людей, получивших лицевое ранение, — «Gueules Cassees». Тогда медицина серьезно занялась пластической хирургией, пионером которой стал британец Гарольд Гиллис. В его «отделении реконструкции лица» в Лондоне работала доктор Кэтлин Скотт. Они иронически называли свою больницу «Магазин оловянных носов», так как пластинки для реконструкции носа в основном изготавливались из олова. Каждая маска весила 100–250 граммов и была тоньше визитной карточки. и фликов с ранениями. Целителю и реставратору душ.

Мари Доминик Кола [54] Мари Доминик Кола — профессор, военный психиатр, специализирующийся на психологической адаптации и реабилитации людей, получивших лицевое ранение. Автор исследования «Человеческое лицо» («Le Visage des hommes»). — за все, что я узнал из ее книги «Человеческое лицо» (изд. «Lavauzelle»).

Бабетте — Ноэми Шастен тебе обязана многим. У нее твоя отвага и сила.

Стефану Дельфосу, простому и «чудесному». Если бы не твой несчастный случай, ничто не заставило бы тебя преклонить колено.

Джеймиксу, человеку без памяти, за то, что ты знаешь, что значит создать себя заново.

Бенжамену Фурре и Бенуа Аббасу, экспертам-баллистам… спасибо за 8 мм.

Доктору Кэйоту и врачу отделения неотложной помощи Денису Грушке из больницы Деказвиля, которые помогли мне изуродовать, а потом починить мою героиню.

Флоранс Бонвьяль, за нашу испанскую эскападу к Казанове и Дон Жуану.

Моим первым читателям нового романа: Мартине, Клод Википапа, Бабетте, Брюно, Додо, Каролине, Жюли, Бернару-Юго, Мартену, Лили Ла, Аурелии, Анаис.

Додо — полицейскому 24 часа в сутки, маме 24 часа в сутки, спасительнице потерянных животных 24 часа в сутки, изобретательнице 72-часовых рабочих дней.

Обену, моей деревне.

Моей семье: Мартине, Клод, Коринне и Виктору. Как-то раз мне довелось задуматься о конце света, и я улыбался, потому что все мы сидели в нашем семейном доме в Обене и смотрели, как полыхает небо.