Сьюзен Хилл - Чистые сердцем

Зажегся сигнал о том, что нужно пристегнуть ремни, и тележка с напитками начала маневрировать между рядами кресел. Он попросил себе джин с тоником и бутылку минеральной воды.

Саймон Серрэйлер был одним из тройняшек. Его сестра-терапевт Кэт была второй, а брат Иво, работающий врачом в Австралии, третьим. Марта была на десять лет их младше; она родилась, когда Ричарду и Мэриэл Серрэйлерам было за сорок. Она была умственно и физически неполноценна и жила в особом доме призрения большую часть своей жизни. Может, Марта узнает Саймона, а может, и нет. Никто не мог сказать наверняка.

Встречи с сестрой всегда глубоко его трогали. Иногда она лежала в постели, иногда сидела в кресле-каталке: ее усаживали прямо, закрепляли ремнями, фиксировали голову. Когда было можно, он катал ее в саду по дорожкам, вокруг кустов и цветочных клумб. Бывало, что он сидел с ней у нее в комнате или в одном из общих залов. Он ничего не мог для нее сделать. Разговаривал с ней и держал ее за руку, и целовал ее, когда приходил и уходил.

По прошествии лет его все меньше и меньше заботило, узнает ли она его или дает ли ей что-нибудь общение с ним; даже если его визиты не имели никакого значения для нее, они стали важны для него, в некотором смысле так же, как были важны поездки в Италию. С Мартой он становился кем-то другим. Время, которое он проводил рядом с ней, держа ее за руку, тихо беседуя, помогая ей пить через соломинку или есть с ложечки, полностью поглощало его и успокаивало, унося куда-то далеко прочь от всего, что творилось в его жизни.

Она была жалкой, уродливой, пускала слюни, не разговаривала и едва реагировала на что-либо, и когда он был мальчиком, он стеснялся и расстраивался из-за нее. Марта не изменилась. Изменился он.

Его родители время от времени упоминали о ней, но ее состояние никогда не обсуждалось подробно, и эти беседы всегда были лишены каких-либо эмоций. Какие чувства испытывала к ней мать? Его отец ходил навещать ее, но никогда не говорил об этом.

Если она заболевала, ее состояние очень быстро становилось критическим, и все-таки она как-то дожила до двадцати пяти лет. Простуды приводили к легочным инфекциям и пневмонии. «Если ты хочешь увидеть свою сестру живой…» Но такое случалось и раньше. Неужели на этот раз она умрет? Будет ли ему жаль? А почему должно быть? Разве кому-нибудь было бы жаль? Значит ли это, что он хочет, чтобы она умерла? Мысли Саймона разбредались. Но ему надо было с кем-то поговорить. Когда он прилетит в Хитроу, он позвонит Кэт.

Он выпил еще джина. В шкафчике над его головой лежали два блокнота, полные новых рисунков, из которых он выберет лучшие и превратит в законченные произведения для своей выставки. Может быть, он пробыл за границей достаточно и лишние пять дней в Венеции бесцельно слонялся бы.

Он допил свой коктейль, достал маленький блокнотик, который всегда держал при себе, и начал рисовать аккуратно заплетенные в косички и украшенные бусинами волосы молодой африканской женщины, сидящей впереди.

Самолет взмыл над Альпами.

— Это я.

— Привет! — как всегда обрадовавшись голосу своего брата, Кэт присела, чтобы поговорить с ним. — Подожди-ка, Сай, мне тут надо устроиться.

— С тобой все нормально?

— Все хорошо, просто не пойму, как будет удобнее. — Ребенок Кэт, третий по счету, должен был родиться через пару недель. — Так, ну вроде я чувствую себя комфортно — насколько это вообще возможно, — но, слушай, давай я тебе перезвоню, мобильные звонки из Италии, наверное, целое состояние стоят…

— Я в Хитроу.

— Что?..

— Звонил отец. Сказал, что лучше мне вернуться, если хочу увидеть свою сестру живой…

— О, сама тактичность.

— В своем духе.

— Мы с мамой решили, что не будем тебе говорить.

— Почему?

— Потому что тебе нужен был этот отпуск, и здесь ты ничего не можешь поделать. Марта тебя не узнает…

— Но я узнаю ее.

Кэт секунду помолчала. Потом она проговорила:

— Да. Конечно. Извини.

— Не стоит. Слушай. Я приеду достаточно поздно, но сразу отправлюсь в больницу.

— Хорошо. Крис сейчас на вызове и, может, съездит туда проведать ее еще раз, если ему по пути. Приедешь сюда завтра? Я стала слишком огромной, чтобы водить машину без риска.

— А что насчет мамы?

— Я просто не знаю, что она сейчас чувствует, ты же понимаешь, Сай. Она ездит к ней. Потом домой. Иногда она заезжает сюда, но никогда об этом не говорит.

— Что конкретно случилось?

— Как обычно — простуда, потом легочная инфекция, теперь пневмония… Сколько раз мы уже это видели? Но мне кажется, что ее тело не готово сражаться на этот раз. Она почти не реагирует на лечение, и Крис говорит, что они уже не понимают, насколько агрессивное оно должно быть.