Николай Свечин - Паутина [litres]

– Я слышал от Таубе, что ваших сторонников всех разогнали, – поддел политика сыщик.

– Увы. Пришел Сухомлинов и сразу испугался нашей солидарности. Гурко с другими отослали к новым местам службы. Меня не пустили в Думу. Плохо от этого стало сами понимаете кому. Русской армии! А еще России. Мы с военными полагаем, что тысяча девятьсот пятнадцатый год будет «к расчету стройся!». До войны остается два-три года. Я специально ездил в Вену и Берлин, говорил с нашими военными агентами [118] Военный агент – военный атташе. Михельсоном и Занкевичем, они подтвердили. Российское государство имеет границу протяженностью семнадцать тысяч верст. Из них две тысячи двести шестьдесят верст – граница с Германией и Австро-Венгрией. Нам для мобилизации нужен месяц, а немцы заканчивают ее на двенадцатый день. Мы расходуем на оборону два рубля с полтиной, если считать на душу населения. А германцы – пять рублей шестьдесят копеек. Каково? Тут еще наши союзники, черт бы их драл…

– Они-то чем перед вами провинились? – не понял Лыков.

– Мутные, ненадежные. И нарочно стравливают нас с германцами. Слышали про пакет из пяти франко-русских морских соглашений? Там есть секретные статьи. И галлы сознательно разболтали о них прессе, чтобы поднять скандал и стравить нас с кайзером. Получилось некрасиво: мы отрицали наличие статей, а французские газеты цитировали… Кайзер сильно разозлился. Англичане еще хуже. Недавно приезжал Пуанкаре и сообщил Сазонову большую тайну. О том, что между Францией и Англией имеется устное (Гучков гневно потряс кулаком) соглашение о том, что в случае нападения Германии на Францию Англия вступит с ней в войну. Устное! А если в Лондоне сменится кабинет? Куда они денут свое устное согласие?

Политик перевел дух и опять вернулся к теме близкой войны:

– Германцы формируют два новых корпуса, это сто семнадцать тысяч дополнительных штыков. Принят закон о единовременном обложении капиталов и движимых имуществ в интересах обороны на сумму миллиард марок. А мы? Никак не утвердим Большую программу усиления русской армии до семнадцатого года. Проект неспешно гуляет по властным кабинетам. Бесценное время уходит. Вы понимаете, чем все это кончится?

– Чем? – с наигранной иронией спросил сыщик, хотя ему было вовсе не до смеха. Гучков высказывал вслух то, о чем сам Алексей Николаевич не раз думал.

– Есть такой молодой генерал Крымов Александр Михайлович. Он в чине капитана возвращался с японской кампании, в эшелоне с мобилизованными солдатами. Так до сих пор вспоминает ту поездку! И говорит: «Не дай нам Бог еще одну войну! Может быть, мы ее и выдержим. Но вот когда пойдет демобилизация…»

– Значит, поэтому сейчас Джунковский пытается отменить внутреннее осведомление в войсках? – спросил Лыков. – Выполняет ваше поручение?

Гучков хрюкнул с оттенком самодовольства:

– Я еще не в тех чинах, чтобы давать поручения генералам свиты.

Хозяин кабинета закручинился:

– То, что вам нужны офицеры с генералами, – это я могу понять. Но бандиты зачем?

– Чтобы замутить варево, – цинично объяснил Гучков. – Нужен взрыв, кипящий котел. Пусть в нем сгорят все ортодоксы, которым присяга дороже будущего России. Да, фартовые пограбят, многих и прирежут в процессе. Лес рубят – щепки летят. Но обыватель закричит: «Помогите, убивают!» Тут явится армия и наведет порядок. Но сначала нужен беспорядок. Только так делаются революции.

– Креста на вас нет, Александр Иваныч…

– Да я за Россию! – истерично выкрикнул бывший депутат. – Черту, дьяволу руку протяну, если это на пользу моей стране. А чистоплюи пускай идут прочь. Посмотрите на эти рожи. Монархия сама себя поставила под уклон. Без вас, без нас. Она расползается по швам. Процесс самоуничтожения уже запущен. Предлагаете пассивно наблюдать, как уровень власти станет клониться все ниже и ниже? Неужели вам не жалко Россию? Неужели она достойна такого монарха?

– Это же макиавеллизм.

– Разумеется, – не стал спорить Гучков. – Как там говорил хитрый флорентиец? Великая цель оправдывает любые средства. А самая великая – это благо родины.

– Через хирургическое вмешательство? – зло спросил сыщик.

– А как иначе? – еще злее переспросил октябрист. – Ждать, пока Николай Александрович сам даст ответственное правительство? Да он никогда этого не сделает. Никогда. Манифест из него клещами вытягивали. Только с перепугу и подписал. А сейчас думает, кретин, как бы все реформы обратно отозвать. Разогнать Думу, запретить политическую жизнь в стране. Чтобы он один сидел там наверху и решал, как нам с вами жить. А мы не люди. Мы безгласные муравьи, наша жизнь в его руках. Да кто он такой, чтобы решать за меня, за вас? А вот ему!