Александр Горский - Охота на Лунина

— Лучше чая, — согласился с хозяйкой Лунин, — коньяком от меня и так пахнет.

Забрав со стола чашку, из которой пил сержант, Мария Геннадиевна убежала на кухню. Немного помассировав пульсирующие виски, Илья взглянул на притихшего Николая Федоровича и коротко скомандовал:

— Ну, рассказывайте.

— Что именно? — «Колобок» услужливо улыбнулся, а на щеках его проступил неожиданный румянец.

— Все. — Открыв папку, Илья извлек из нее бланки протокола допроса. — Все, что вчера было. Что видели? Что слышали? Что сами делали?

— Ничего, ей-богу, ничего! — поклялся Николай Федорович. — Ни вчера, ни сегодня.

— Что — ничего? — уточнил Лунин. — Ничего не делали? Зачем вас тогда тут держат?

— Так ведь газон, газон стричь надо, — затараторил в ответ Красильников, — одного газона почти сорок соток. А яблоки? Вот вчера яблоки до самой темноты собирали. Опять же, дрова.

— Здесь что, дровами топят? — удивился Илья.

— Так-то, конечно, здесь все на газу, но ведь то камин разожгут, то баню затопят, а то и во дворе кострище организуют, — с грустью в голосе объяснил Николай Федорович. — Можно ведь уже колотые дрова закупать, в цене не шибко большая разница, а уж Игорю-то Владимировичу, покойному, ее и в микроскоп не углядеть было. Так ведь нет же! Он ведь как любил? Выйдет, посреди двора встанет и зовет меня, пойдем, мол, Федорыч, дровишки поколем. Это он меня так звал, значит, Федорыч.

Илья понимающе кивнул и тут же благодарно улыбнулся Марии Геннадиевне, поставившей перед ним полную до краев чашку чая с плавающей в ней толстенной долькой лимона.

— Вот иду я к нему, несу в каждой руке по топору, — продолжил повествование Красильников, — и вот начинаем мы в два топора дрова, значит, колоть. Только ведь оно как выходит?

— Как? — Лунин с удовольствием отхлебнул крепкого, в меру сладкого, с небольшой лимонной кислинкой чая.

— Владимирыч минут пять поколет, да и присядет в сторонке. Сидит смотрит, как я топором орудую, да подсказывает, как правильно. Очень уж он любил советы давать. За какое дело ни возьмись, все знал. — Красильников задумчиво потер мягкий округлый подбородок. — Ну или сам так думал, что знал. Вот сидит он, значит, мне советует, а я топором намахиваю. Так, бывает, по часу его советы и слушаешь, пока спина отваливаться не начнет.

— Ты сейчас наговоришь-то, — одернула супруга Мария Геннадиевна, — господин следователь еще решит, что у тебя к Игорю Владимировичу неприязнь какая была.

— Была? — Лунин шумно отхлебнул еще чая и зажмурился от удовольствия, обращение «господин следователь» ему было необыкновенно приятно.

— Скажете тоже. — Лицо Николая Федоровича приняло обиженное выражение, наверняка именно такое бывало у его сказочного прообраза в те минуты, когда очередная зверюга сообщала о желании плотно подкрепиться, причем именно им самим. — Нормальный мужик был, и мы при нем тоже горя не знали. Теперь-то непонятно, кому все это счастье, — кивнул он в сторону окна, — достанется. Да и будем ли мы нужны новым хозяевам?

— Ой, — фыркнула Красильникова, — кому бы ни досталось, полы сами они мыть не станут, да и газон сам себя не покосит. Так что нам бояться нечего, главное — дело свое делать дельно.

— А я что, не дельно? — возмутился Николай Федорович.

Лунин вздохнул. Делать дело дельно — это как раз то, чем ему сейчас стоило заняться.

— Давайте все же вспомним вчерашний день немного подробнее. — Допив чай, Илья с грустью разглядывал пустую кружку. Чайной ложки у него не было, а выковыривать прилипший ко дну ломтик лимона пальцем он не решался. — Если я правильно понял, Игорь Владимирович собрал родственников по случаю праздника.

— Праздник, — неодобрительно причмокнула губами Мария Геннадиевна, — что-то я праздника там особенно не заметила. Да и вообще, если уж про праздник говорить, так ведь это и не вчера вовсе было.

— А когда же? — удивился Лунин, смирившийся с тем, что кусочек лимона так и останется несъеденным.

Вскоре из объяснений Марии Геннадиевны, которые периодически прерывались комментариями ее круглолицего супруга, Лунин узнал следующее. Десятилетнюю годовщину свадьбы чета Фильченко отмечала позавчера, а немногочисленные гости начали съезжаться еще на день раньше.

Первым появился старший сын Игоря Владимировича. В калитку Владимир позвонил, как это точно помнил вышедший после обеда на крыльцо Николай Федорович, в начале третьего. Кивнув открывшему ему Красильникову, он молча прошел в дом, неся в одной руке не слишком больших размеров дорожную сумку, а другой неловко держа под мышкой какую-то достаточно тяжелую, но тоже вполне компактную коробку. От предложенной ему помощи Владимир все так же молча отказался.