Александр Горский - Охота на Лунина

— А что, охраны никакой не было? — удивился Илья.

— Нет. Там такой поселок упакованный, периметр хорошо охраняется, так что свою охрану мало кто держит, хотя публика там солидная. В этих Журавлях половину, конечно, пересажать надо, — Хованский усмехнулся, — но другая половина за соседей заступается. Областной прокурор, кстати, тоже там ночует. В общем, Илья, надо с этим делом аккуратно разобраться, понять, кто старичка прибил.

— А его прибили?

— Я тебе не сказал? — спохватился Хованский. — Стукнули по затылку глобусом. Бронзовым. Так что затылок такого погружения в географию не перенес. Еще раз говорю тебе, Лунин, старичок непростой был. Губернатор мне сегодня уже два раза звонил, очень уж хочет, чтобы виновное лицо было установлено.

— И понесло ответственность по всей строгости закона, — подхватил Лунин.

— Молодец, соображаешь, — похвалил Дмитрий Романович. — Эта семейка без папаши ничего особенного не представляет. Так что, если хочешь, оформляй их всех подозреваемыми, закрывай в изолятор и тряси, пока не признаются. Кроме них, ну и еще прислуги, в доме никого не было.

— Герметичный детектив, — поделился полученными из книг познаниями Лунин.

— Герметичное должно у тебя быть расследование. — Хованский угрожающе постучал по столу указательным пальцем. — Пришел, нашел, посадил, забыл, что там был. Сергиевич очень не хочет, чтобы информация по этому делу куда-то просочилась. Репутационные, говорит, будут издержки. Так что со следственной группы, которая на вызов выезжала, я уже взял подписку о неразглашении, тебе, я думаю, достаточно устного внушения.

Хованский вновь откинулся на спинку кресла и махнул рукой в сторону двери.

— Все, хватит болтать. На месте разберешься, что к чему. Будут какие вопросы, звони сразу мне. И помни, Илюша, церемониться там не с кем. Главное — результат.

Кивнув, Илья поднялся из-за стола и шагнул к двери.

— Дмитрий Романович, можно вопрос? — обернулся он к уже закрывшему глаза и приготовившемуся впасть в дрему Хованскому.

— Только коротко. — Генерал приоткрыл левый глаз, и черный зрачок впился Лунину в переносицу.

— Почему я? — смущенно спросил Лунин. — Я же понимаю, что дело ответственное.

— Тебе честно ответить или соврать? Ладно, скажу по случаю вчерашнего праздника. — Второй глаз Хованского тоже соизволил открыться. — Почему ты? Да потому, что ты, Лунин, не такой идиот, как все остальные. Доволен?

Илья удивленно кивнул и, пятясь, нашарил у себя за спиной ручку двери.

— Только вот что, Илюша, — последняя реплика генерала догнала Лунина уже в дверном проеме, — если ты не такой идиот, как все, это не значит, что ты вовсе не идиот.

Озадаченный этим глубокомысленным высказыванием, Лунин миновал приемную, не обратив никакого внимания на устремленный ему в спину взгляд Светочки.

Дорога от здания следственного комитета, расположенного почти в самом центре Среднегорска, до коттеджного поселка, в котором произошло убийство, заняла почти сорок минут. Все это время Лунин провел, склонившись над раскрытой папкой, переданной ему Хованским. На самом деле на изучение нескольких листов машинописного текста и пары десятков фотографий у Лунина ушло от силы минут пятнадцать, остальное время он лишь делал вид, что работает с документами. Это был единственный шанс ехать хотя бы в относительной тишине, если, конечно, к таковой можно было приравнять очередной еженедельный хит-парад местной радиостанции.

Фильченко Яна Григорьевна. С ксерокопии паспорта на Лунина смотрела совсем молодая, очаровательная девушка, лицо которой, по мнению Ильи, немного портил чересчур задранный кверху кончик носа. «Халтурщики», — пробормотал Лунин, вспомнив о том, что супруге убитого меньше чем через два года, по достижении сорокапятилетия, надо будет менять паспорт. Готовившие для Хованского папку могли бы поместить в нее более свежую фотографию.

Точно так же обстояло дело и со снимками остальных членов семьи. Владимир — старший сын убитого, был на девятнадцать лет старше самого себя на фотографии в паспорте, а его родная сестра Оксана — на семнадцать. Конечно, дети Фильченко от второго брака были значительно моложе. Егору, как следовало из записи о рождении, всего две недели как исполнилось тридцать два года, а самая младшая в семье — Наташа, в сентябре должна была отметить тридцатилетний юбилей.

— Халтурщики, — вновь раздраженно пробормотал Лунин, очевидно, на этот раз несколько громче, чем следовало, поскольку взглянувший на него Саенко тут же убавил громкость радиоприемника и включился в разговор: