Влада Ольховская - Хамелеоны [СИ litres]

Вот тогда он и понял, что сыну было уже не до него. Дверь в палату оказалась открытой, а возле Андрея теперь стояла молодая женщина, в которой Виктор без труда узнал Эйлеровскую дочку. Андрей, еще несколько минут назад такой слабый, с трудом поднимавшийся на ноги, теперь прижал эту немаленькую девку к себе, будто она была самым большим сокровищем на свете, приподнял над полом, закружил, а она что-то шептала ему на ухо, и он улыбался…

Виктор знал, что имеет право ненавидеть их – обоих. Но, наблюдая за ними в этот миг, он почему-то чувствовал не ненависть. Он впервые осознал, что его сын получил в жизни нечто большее, чем он, ему, Виктору, никогда не доступное, а потому непонятное. Но благодаря вот этому странному чувству он не мог напугать Андрея никаким потерянным наследством – и сломать, пожалуй, тоже благодаря этому не смог.

Пока он наблюдал за ними, странная медсестра бесцеремонно уселась на пол рядом с ним, и Виктор невольно шарахнулся, еще больше потревожив израненную руку. От новой вспышки боли он не удержался, вскрикнул, и медсестра тут же повернулась к нему.

– Что, плохо тебе? А нечего быть старым вредным мудилкой, – назидательно произнесла она. – За это ты, конечно, присядешь. Не важно, на сколько, для тебя все пожизненным будет. Но ты думай о хорошем! Посмотри на этих двоих. Если они не разбегутся, что лично я считаю маловероятным, у тебя есть шанс получить чертовски красивых внуков, которых ты, если очень повезет, даже увидишь. Ну круто же, да?

Виктор понимал, что хотя бы отчасти она права: его будут судить, он никогда больше не сможет свободно двигать правой рукой, он проиграл по всем пунктам. И все же, глядя на то, как его сын смотрит на эту девушку, Виктор Шереметьев был даже рад, что его успели остановить.

Александра была удивлена, что он так легко согласился на встречу. Обычно Валентин Назаров разговаривал только с теми, кто мог быть ему полезен, а их сделка завершилась.

Основной договор близнецы выполнили полностью. Петр Муратов что-нибудь украл? Нет. Он аукциону навредил? Нет. А для этого их и нанимали, не придерешься. Что же до истории с Аллой Золоторевой, то к их заданию это не имело никакого отношения.

Золоторева не пережила тот ночной прыжок. Александра, в принципе, понимала, чего хотела добиться вдова: уйти от преследования, перебраться по сетке на уровень ниже, оттуда – бежать к катеру. Вот только сетки возле борта не было, и Алла полетела к безжалостной черной пасти моря. Впрочем, не долетела, еще раньше она разбила голову о металл, и это во многом напоминало ту смерть, на которую она обрекла собственного мужа, круг замкнулся.

Почему не было сетки, кто ее убрал, когда – выяснить так и не удалось. Теперь, когда из-за этого погиб человек, представители экипажа валили ответственность друг на друга. Александра догадывалась, кто за этим стоит, но свои предположения вслух не высказывала. О смерти Аркадия Валетского она не говорила по той же причине.

Мирна Бишоп попыталась предъявить Назарову претензии по поводу этого проекта. Александра подозревала, что дело тут не в реальном возмущении, а в попытке получить скидку, гонорар-то у Человека, который решает проблемы, неслабый! Но протест был безжалостно отклонен. Назаров справедливо указал ей, что аукцион ничего не потерял – и даже приобрел, потому что за желтым бриллиантом Валетский уже не придет, хотя деньги заплатил, и лот можно будет продать снова. Но он, Назаров, никаких премий не ждет, он лишь хочет, чтобы ему заплатили и кое-кто перестал вопить. Мирна замолчала и передала деньги.

Премию Назаров тоже получил, но уже не от нее, а от Виталия Панкратова. Именно он свел бывшего партнера Золоторева с Денисом, внебрачным сыном погибшего – и, после смерти Аллы, наследником всего состояния. Панкратов в долгу не остался – потому что не любил долги и потому что такими связями не разбрасываются.

Назаров тоже долгов за собой не оставлял, а потому указал близнецам, где держат Андрея, сразу же, как только они вернулись в страну. Он даже послал с ними своих оперативников, как и обещал, хотя у Александры сложилось впечатление, что Лер попросту хотелось принять участие. И сожалело это странное создание только об одном: что Виктор Шереметьев после удара сохранил все пальцы, она-то надеялась, что расправа получится более эффектной.

Лер Наан в равной степени завораживала и пугала Александру. Жизнь научила следовательницу неплохо разбираться в людях, но в этой девушке разобраться было невозможно. Если казалось, что уж теперь-то все маски сняты и видно настоящее лицо, стоило ожидать очередной перемены. Лер была естественна в любом образе, совершенно искренна, словно она меняла души, а не внешность. Она была потрясающе умна, но она же была безжалостна, а это плохое сочетание.