Куив Макдоннелл - День, который никогда не настанет [Литрес]

На мгновение воцарилась тишина, нарушаемая лишь затрудненным дыханием Банни.

— Паскаль, бля, Мэлони?

Банни вдруг начал смеяться. Словно внезапно сошел с ума.

— Что такое?

— Я… сижу здесь, пытаюсь понять, что, черт возьми, происходит, а ты говоришь, что это он? Он?! Этот мелкий задрот? Да я о нем ни разу не вспомнил за эти… шестнадцать лет? Я его забыл давно. Я думал…

— Значит, вы знакомы?

— Ну, у нас случилась небольшая размолвка в… когда же это было? В двухтысячном, кажется. Он рассматривал наш клуб Святого Иуды как заманчивое место для развертывания строительства. Я с этим не согласился.

— А теперь, значит… он пошел на все эти ужасы ради того, чтобы отомстить тебе? Чтобы выставить тебя убийцей и кровавым террористом? Из-за какого-то древнего спора о планировании застройки? Ты издеваешься?

На мгновение воцарилась тишина.

— Конрой, о чем ты, черт возьми, говоришь?

— Ах да… ты же не знаешь.

— Ага, немного отстал от жизни, пока изображал тут Терри Уэйта [90] Теренс Харди Уэйт (р. 1939) — английский гуманист и англиканский священник. В 1987 году в качестве посланника англиканской церкви отправился в Ливан, чтобы добиться освобождения четырех заложников, но вместо этого сам попал в плен. После освобождения в 1991 году написал книгу о пережитом опыте. .

— Извини.

Бриджит как могла ввела Банни в курс дел. Он слушал в основном молча, пока речь не зашла о звонках отцу Фрэнксу.

— Я не разговаривал с падре шестнадцать лет. Он был связан с той… ну, историей с застройкой.

— Он сказал то же самое — в смысле, что не разговаривал с тобой. Какое он имеет отношение к тем делам?

— Давай не будем вдаваться в подробности. Должно быть, Мэлони нашел способ подделать наши телефонные счета, а потом поймал на удочку Гарди, придумав всю эту хрень про «П у ку». Наверное, он… задумал истребить своих врагов или типа того. А потом повесить на меня убийство Крейга Блейка, Джерома Хартигана…

— И, кажется, их адвоката.

— Блин, мертвый адвокат, — проговорил Банни. — Вот это трагедия!

— А еще Джона Бэйлора.

— Старого Белоснежку? Он тоже умер?

— Ага.

— Это объясняет, почему Мэлони протянул ниточку к Фрэнксу. Хотя тот может заявить Гарди, что информация об этих звонках — чушь собачья, так что…

— О, — сказала Бриджит, — я… не все тебе успела рассказать. Сегодня полиция штурмовала «Ковчег». Фрэнкс… Мне очень жаль, но он умер.

— Его застрелили?

— Не знаю… последнее, что говорили по радио — это был несчастный случай. Все немного запуталось — из-за бунта и всякого такого.

— Блядь, там бунт?

Голос Банни эхом отразился от стен.

— Ага, хмм… думаю, когда пошли новости о Фрэнксе, люди… ну, ты понимаешь…

— Господи, — пробормотал Банни, — стоит отойти от дел на пять минут, и уже вся страна катится в жопу.

Наступила пауза, после которой Банни заговорил так тихо, что его едва было слышно:

— У нас с Дэнни… была очень долгая история. Я надеялся, что однажды мы с ним все уладим, понимаешь?

— Мне жаль, — ответила Бриджит.

— Кстати, как дела у вас с Поли? Уже помирились?

— Ну, как сказать… Я к тому, что узнала об этом только вчера, а потом мы искали тебя и…

— Господи боже мой! Ну вы и парочка! Вы как два прокаженных на армрестлинге!

— Сейчас не самое подходящее время, Банни.

— Поверь моему опыту, Конрой, «сейчас» — всегда подходящее время!

— А можно я… — Бриджит запнулась, не зная, прозвучит ли это бестактно. Однако любопытство, как всегда, пересилило: — Кто такая Симона?

Снова наступила тишина, в которой перестало быть слышным даже дыхание Банни.

— Она — последнее, что я увижу в жизни. Она…

Между ними опять повисло молчание.

— Погоди, — вдруг сказала Бриджит. — Если ты не знал о Мэлони, то что предполагал?

Но прежде чем Банни успел ответить, в замке загремел ключ. Банни отпустил ладонь Бриджит и вытянул над ней скованную руку. Его дыхание сделалось прерывистым.

— Ничего не говори и отойди подальше. Закрой глаза, не пытайся остановить…

Дверь открылась, и комнату залил яркий свет. Бриджит как могла прикрыла глаза рукой. Сквозь пальцы она мельком разглядела Банни. Заросшее неровной бородой лицо было настолько опухшим и покрытым болезненными пятнами черных и фиолетовых оттенков, что его стало невозможно узнать. Он не был похож не то что на Банни, а вообще на человека. Нижняя часть его лица была залита запекшейся кровью. Бриджит почувствовала, как сжался желудок, несмотря на то что сердце ее разрывалось на части. Подбородок Банни выдвинулся вперед и вверх, к свету, когда он стал выкрикивать свой вызов: