Аркадий Адамов - Час ночи. Повести

- Да-а… Попортили вы нам обстановочку, - вздохнул Цветков..

А Откаленко спросил:

- Кто эта Светлана, которая нам звонила?

- Это наш научный сотрудник. Горина Светлана Борисовна. Но мы ее все Светланой зовем.

При последних словах строгое лицо Вольской на миг смягчилось, но сейчас же стало еще строже.

Цветков кивнул на стол и сказал Откаленко:

- Погляди тут получше. На предмет пальчиков и всего прочего. Эх, жаль, эксперт задержался!

- Сами пока поглядим, - спокойно возразил Откаленко.

Цветков повернулся к заведующей:

- Сначала с вами хотелось бы поговорить. Лично. Может, в кабинет к вам пройдем?

- Пожалуйста, - пожала плечами Вольская. - Если это надо…

Виталий посмотрел на Цветкова, и тот, поняв его взгляд, чуть усмехнулся и негромко сказал:

- А ты побеседуй с товарищами. О вчерашнем дне. Какие у них соображения. И все такое прочее.

Виталию уже был знаком характер таких бесед. С кого же начать? Пока служащих музея здесь двое: девушка, которая встретила их в гардеробе, и пожилая, с виду степенная женщина в синем халате - смотритель зала. Этого самого зала. Пожалуй…

В этот момент в комнату вошла стройная светловолосая девушка в темном костюме. Самая обыкновенная девушка, но что-то удивительно привлекательное было в ней, в ее фигуре, в походке, в выражении лица, во взгляде, каким она посмотрела на Виталия. И с той минуты он, как ни старался отвлечь себя и чем бы ни занимался, все время ощущал ее присутствие в этой комнате.

Виталий решительно, может быть, даже слишком решительно обратился к пожилой женщине в халате:

- Вас, кажется, Антонина Степановна зовут? Вы смотритель в этом зале, так?

- Смотритель, а как же, - растерянно ответила женщина. - Да вот, выходит, не усмотрела…

- Разберемся. А пока припомните, кто вчера был. Может быть, обратили внимание на что-нибудь?

«Не так я говорю, не так», - с досадой подумал Виталий, но какое-то лихорадочное чувство не давало ему времени спокойно подумать, присмотреться к этой женщине, найти нужную интонацию, нужные слова в разговоре с ней. Он поймал быстрый не то осуждающий, не то удивленный взгляд Откаленко и сердито буркнул:

- Припоминайте, припоминайте. Не год назад это было.

«Ах, как нехорошо получается! - снова подумал он и окончательно рассердился: - И она тоже тупая какая-то».

- Так ведь кто ж был, разве их припомнишь всех… - расстроенно проговорила Антонина Степановна.

- Тетя Тоня, книга же у нас есть, - раздался вдруг девичий голос за спиной у Виталия (он нарочно старался не смотреть в ту сторону). - Вы покажите товарищу.

- Ах, да, да, книга - спохватилась Антонина Степановна. - Конечно, есть. А как же… Все там и записаны, кто приходил.

И Виталий вспомнил большую книгу на столике около гардероба.

- Ну, давайте посмотрим вашу книгу.

Антонина Степановна заспешила из зала, и Виталий с непонятным смущением последовал за ней.

Книга оказалась большой, с разграфленными страницами: фамилия, профессия, город. Под вчерашним числом в ней значилось, как назло, особенно много посетителей - семьдесят четыре. Надо же! А вот накануне было всего девятнадцать. Уж когда не везет, так во всем не везет! Какой-то несчастный день. В чем, собственно, ему еще не повезло, Виталий сказать бы не смог. Но настроение у него было какое-то испорченно-взволнованное. Одно и то же событие то сердило, то через секунду радовало его. Вот эта книга. Хорошо, что она тут есть. Просто здорово! Но народу же записано в ней за вчерашний день…

Записи были по большей части небрежные, а порой и смешные. Некоторые фамилии просто невозможно было разобрать, а уж в графе «профессия» чего только не было записано! Вот это понятно: «Студентка ГИТИСа». А это? «Преподаватель». Чего? Где? А это еще чище - «комсомолка»! Ну, а это уже просто ребус: «В-ль»?

Виталий начал проглядывать все записи подряд и, как ни странно, почувствовал, что успокаивается. Раздражение и недовольство собой уходили куда-то, словно вода в песок, он становился снова самим собой, то есть спокойным, терпеливым, расположенным к людям, добродушным и внимательным человеком. И стоящая рядом Антонина Степановна показалась ему сейчас вовсе не тупой, а, напротив, симпатичной и совсем неглупой.

- Ладно, тетя Тоня, - улыбнулся ей Виталий. - Поговорим потом. А сейчас я вот выпишу себе всех этих, - он кивнул на книгу. - Может, кто из них чего заметил. Помогут нам.

И от его неожиданной улыбки, от приветливого тона, каким вдруг все это он сказал, от домашнего обращения «тетя Тоня» Антонину Степановну сразу словно подменили. Исчезло страдальчески-виноватое выражение с лица, и она вздохнула с таким облегчением, что Виталий невольно усмехнулся.