Николай Леонов - Ультиматум Гурова

Ворон поднял палец, прижал его к губам и показал Ритке на лестничную клетку. Та кивнула и спустилась к окну. Насчет нее заранее договорились, что она на стреме будет стоять, а Омлет — помогать вещи укладывать. Вдвоем вошли внутрь. Свет Ворон зажигать не стал — на всякий случай, чтобы внимания не привлекать. Фонарик достал, им и светил. Да и за окном еще висела беловатая майская муть.

Первым делом к бару сунулся — и не прогадал. Деньги между каких-то бумажек лежали — и рубли, и доллары! Сунул их в карман и к гардеробу направился. Там сразу, не глядя, шубу сгреб — главное богатство. Ну, всякие джинсы-юбки даже трогать не стал — мороки много их продавать, а выгода копеечная. Вот часы прихватил, да. И ди-ви-ди оставлять не хотелось — у самого не было, а он давно мечтал. И комп на столе… Тяжелый, собака, но штука нужная. Все это принялись вместе с Омлетом отсоединять от проводов и грузить по сумкам. У Омлета руки дрожали, да и коленки тоже, когда на корточках сидел, — Ворон видел. Только бы не спалил все дело, дошел бы до конца. Нет, вроде все в порядке, сумки упакованы… Так, теперь Омлета с ними спровадить, самому напоследок еще раз глянуть на предмет бабок, дверь закрыть — и валить.

Подтолкнул Омлета к двери, тот уже высунулся в нее, как вдруг оба услышали громкий кокетливый голос Зажигалки:

— Мужчина, а у вас спички не найдется? Прикурить нечем!

Оба разом вздрогнули. Омлет чуть сумки из рук не выронил, заменжевался в дверном проеме…

— А тебе не рано курить, девочка? — послышался насмешливый мужской голос.

— Да что вы, я уже взрослая, — продолжала Зажигалка. — Могу паспорт показать! Да и… Одиночество ваше скрасить, если что.

Мужчина ничего не ответил, послышался щелчек зажигалки — настоящей, не Ритки, конечно, а следом раздался ее, Риткин, возглас:

— Парни, валим!

Ворон услышал, как взвыл невидимый из квартиры мужик и как Омлет, преодолев страх, наконец-то решился. Рванув из двери и бросив сумки, он, козел, улепетывал вместе с Зажигалкой по лестнице, и до Ворона долетал только грохот их каблуков. Сбежали, гады, бросили его одного!

— Стой, шалава! — послышался мужской голос, но никто, разумеется, не остановился. Шагов погони почему-то не было слышно.

Ворон метнулся к двери. На лестничной площадке, согнувшись пополам, стоял мужик, сжав кулаки внизу живота — Зажигалка, видно, врезала ему промеж ног, это у нее всегда хорошо получалось. Преодолевая стон, он пытался разогнуться. Ворон заметался на пороге, не зная, что делать. С одной стороны, нужно было валить как можно скорее. С другой — мужик явно один, к тому же, покалеченный, а вещи бросать жалко. Зря, что ли, сюда лезли? Он уже не думал о деньгах, лежавших в кармане куртки, — это казалось ему слишком мелкой добычей. И Ворон подхватил сумки, надеясь на бегу припечатать мужику в челюсть. Он уже занес кулак, но мужик, гад, — как только извернулся? — сумел подставить ему подножку, и Ворон, выругавшись, рухнул на выложенный плиткой чистенький подъездный пол. Мужик тут же размахнулся и опустил ему на голову тяжелый кулак, а сам уже вопил во все горло соседям, чтобы вызывали милицию…

Ворона повязали. Зажигалка и Омлет успели ускользнуть. Их, правда, тормознули внизу, потребовали документы, но они в один голос залопотали что-то насчет того, что пришли сюда в гости, но ошиблись адресом и никакого отношения к ограблению квартиры на восьмом этаже не имеют.

Доказательств против них не было. Работали в перчатках, так что Омлет своих пальчиков не оставил, а Зажигалка и вовсе в квартире не была, хотя перед хозяином и засветилась. Но тут уже папаша ее, Зажигалки, подключился. Ворон сразу это понял, когда его же адвокат начал петь ему песни о том, насколько Ворону выгоднее взять все на себя и стоять на том, что он был один. В противном случае ему «групповуха» светит, а за это больший срок. А Зажигалку папа все равно вытащит, так чего ж ему, Ворону, зря страдать? Что касается Омлета, так против него вообще ничего не было. Нет, если постараться, конечно, то и его можно бы было упечь, но никто стараний в этом направлении не предпринимал — тут, конечно, тоже заслуга Зажигалки, повисла на своем папе, поди, слезы по смазливому личику размазывала, умоляла своего «чмурика» спасти от тюрьмы… Только его, Ворона, никто спасать и отмазывать не собирался. Папаша родной — тот вообще, как узнал, что Ворон машину из его гаража угнал, так и заявил на суде:

— Сажайте его, к чертовой матери. Заколебал он. Все равно, не сейчас — так через год посадят. Раньше сядет — раньше выйдет. — И еще добавил тихо, со вздохом: — Хотя лучше б не выходил…