Николай Леонов: Защита Гурова

Небольшая урна явно не могла вместить отходы современной цивилизации – вокруг нее валялось множество окурков, мятых пачек из-под сигарет, пустых пивных банок, пакетов из-под сока и прочий мусор. Из самой урны сиротливо торчала тряпичная кукла с оторванной головой. На обшарпанной стене дома, около которого стояла урна, висела доска неопределенного цвета, похоже, некогда она была красная, а буквы на ней – золотые, но краска давно облезла и прочитать можно было лишь слово «суд». А так как был это всего лишь суд, не райисполком, тем более не райком партии, то доску давно не обновляли, а сегодня, когда и Советы, и партию отменили, то яркими и ухоженными были лишь вывески коммерческих магазинов.

Ведущие к подъезду три ступеньки, кособокие, облупившиеся двери, которые надсадно скрипели, пропуская неспешно проходивших людей, в сочетании с облезлыми стенами и уже упомянутой вывеской явствовали, что суд является учреждением затрапезным, малоуважаемым, хотя именно здесь, а не за сверкающими дверями роскошного магазина «Автозапчасти», расположенного по соседству, решались человеческие судьбы.

Коридор соответствовал внешнему виду здания и устало вздыхал рассохшимися половицами. Стоявшие вдоль окон массивные деревянные диваны были терпеливы, уж они-то перевидали на своем веку. В некогда роскошный особняк сразу же после октябрьского переворота их принесли веселые красноармейцы, они намеревались устроить здесь жилищную коммуну. Красноармейцев из красивого особняка быстро вытурили, в него въехало ОГПУ – организация серьезная. Но, так как она постоянно расширялась, двухэтажный особнячок стал тесен, и в него вселилась…

Впрочем, это лишь пролог к детективной истории, а не история государства Российского, потому, минуя десятилетия и несметное количество хозяев некогда барского особнячка, скажем, что вскоре после кончины Вождя здесь обосновался народный суд. А коли народный, значит – ничей, вот и стоял особнячок в таком плачевном виде вплоть до самой осени девяносто шестого.

Каждый суд, кроме положенных штатом чиновников, различного окраса преступников, не виновных, но тщательно охраняемых, регулярно посещают журналисты, телевизионщики, праздные любопытные и профессиональные «болельщики», которые знают всех сотрудников суда и Уголовный кодекс, все указы Президента, даже те, что он еще не успел подписать. «Болельщики», в основном пенсионеры, ведут между собой жаркие споры, обсуждая приговоры, вынесенные вчера, и те, что будут оглашены сегодня или завтра. Судебные знатоки, как и их коллеги в спорте, иных сферах деятельности человека, знают абсолютно все, в своих суждениях категоричны, безапелляционны. Если судить грубо, то судейских болельщиков можно разделить на две категории: консерваторов и либералов. Первые стеной стоят за вынесение предельно жестких приговоров, видя в них панацею от творящегося ныне беспредела, либералы пытаются в любом деле найти смягчающие вину обстоятельства. Наиболее жаркие баталии разворачиваются вокруг высшей меры, то есть расстрела. Убивать или не убивать? Консерваторы убеждены, что высшую меру следует применять решительнее, даже ввести ее в статьи Уголовного кодекса, где она ныне отсутствует. Либералы считают, что в цивилизованном обществе убивать безнравственно в любом случае, статью о высшей мере наказания следует отменить. Либералов в коридорах суда было явное меньшинство.

Сегодня, когда ждали решения присяжных по обвинению гражданина Яндиева, террориста, взорвавшего в Москве автобус, в котором погибло пять человек, в том числе двое детей, самые ярые либералы помалкивали, жались по углам, словно обвинение в страшном преступлении бросало тень и на них.

Зал судебного заседания небольшой, однако и не маленький. Судите сами: по правую сторону от дверей расположены места для публики и прессы, здесь могут уместиться человек пятьдесят-шестьдесят. С левой стороны размещается клетка, натуральная клетка, словно в зоопарке. В ней могут находиться несколько человек. Сегодня сидит один – статный, молодой, лет двадцати пяти, не более, брюнет, смуглокожий, с карими глазами и правильными, можно сказать, чеканными чертами лица. Подобных парней сегодня в Москве можно видеть на рынках, в лавочках и магазинах, ресторанах и ночных казино. Известно, русские армян от грузин, абхазцев от азербайджанцев не отличают, как не различают китайцев, корейцев и японцев. И в таком отношении русских нет ни капли пренебрежения к нации.