Роберт Дугони - Ее последний вздох

— Хорошо. Я согласен говорить с тобой без адвоката.

Кинс сел рядом с Трейси.

— Тогда давай начнем с того, зачем ты приходил в «Пинк Палас» в воскресенье вечером.

— Деньги были нужны. Да и вообще, что тут такого? Это же открытое заведение.

— Сколько ты там пробыл?

— Пять минут. Меньше даже. Ви сказала, что, пока она не сдаст свою долю чаевых, денег не будет. И я ушел.

— И куда ты пошел потом? — спросил Кинс.

— Так, слонялся поблизости.

— То есть никуда конкретно?

— Нет.

— Значит, никто тебя не видел и не может этого подтвердить? — продолжал Кинс. Взглянув на Трейси, он добавил: — Нету алиби.

— Когда Вероника должна была вернуться домой? — спросила Трейси.

Таггарт нахмурился.

— Я же сказал, с тобой я не разговариваю. — Кинсу он ответил: — Понятия не имею.

— То есть ты вообще не ждал, что она вернется? — продолжал развивать тему Воробей.

— Я за ней не следил.

— Потому что знал, что после смены она будет с мужчиной. Ты и от этого свой доход получал?

— Мы же жили вместе.

— Что это значит?

— Это значит, что не я платил за квартиру.

— Ты когда-нибудь находил Веронике мужчин?

Таггарт затряс головой еще раньше, чем Кинс кончил говорить.

— Зачем? Она и сама отлично справлялась. По крайней мере, пока не растолстела.

— А у тебя есть какие-нибудь идеи насчет того, с кем Вероника могла встречаться той ночью?

— Не-а. Говорю ж, я не слежу за ней.

— Регулярные клиенты у нее были? — спросил Кинс.

— Несколько. — Таггарт глянул на Трейси. — Она чертовски классно отсасывала. Вот чего мне будет особенно не хватать.

Брэдли был настоящим говнюком, но Кроссуайт за двадцать лет возни с отребьем усвоила, что город рано или поздно сам избавляется от подобной швали. Она не сомневалась, что через несколько лет, случись ей поинтересоваться судьбой Таггарта, она обнаружит, что он уже умер от передоза, а то и загнулся где-нибудь в переулке от резаной или огнестрельной раны. Правосудие бывает разным.

— Тебе она никогда никаких имен не называла? — спросил Кинс.

— Нет. И никаких маленьких черных книжечек тоже не вела, на случай, если ты спросишь.

— Откуда ты знаешь, сколько она зарабатывала, в смысле, что она ничего не утаивала?

Таггарт хохотнул.

— Потому что она была не дура.

— В каком смысле? — переспросила Трейси.

— В смысле, она знала, что к чему.

— Знала, что ты ее побьешь, — сказала Трейси.

— Я этого не говорил.

— Танцовщицы в «Пинк Паласе» говорят, что ты ее бил. И ее мать с отцом тоже, — сказала Трейси.

Таггарт фыркнул и подался вперед, к Трейси, выпятив подбородок.

— А отчим, значит, ваш главный свидетель? Сам-то трахал ее, когда ей было пятнадцать. От него она и сбежала. Тот еще тип.

— Ты и сам ею пользовался, когда ей было пятнадцать, — сказал Кинс.

— Я ей не отчим.

— Ты говорил с ней еще в ту ночь, после того, как ушел из «Пинк Паласа»? — спросила Трейси.

Таггарт помотал головой:

— Не-а.

— То есть когда мы проверим твой мобильник, то не найдем там никаких сообщений, ни голосовых, ни эсэмэсок, — уточнил Кинс.

— Какой еще мобильник?

Кинс вынул фото Николь Хансен и Анжелы Шрайбер и положил их на стол, рядышком.

— Ты знаешь этих женщин, Брэдли?

Таггарт кивнул на Анжелу Шрайбер.

— Ее знаю. — Он поглядел на Трейси и ухмыльнулся во весь рот, демонстрируя гнилые зубы наркомана, сидящего на мете. — По-моему, я раз заказывал ей танец на коленях.

— Ты когда-нибудь встречался с ней в мотеле на Авроре? — спросил Кинс.

— Да зачем мне, когда Ви каждый вечер домой приходила?

— Ты, кажется, говорил, что не следил за ней.

— И сейчас говорю.

— Почему ты ушел с работы? — спросил Кинс.

— Начальник придурок.

— Это нарушение условий досрочного освобождения.

— Найду другую.

— Уже есть варианты?

— Были, пока вы не нарушили мои конституционные права.

— Вот как? Ты, может, хотел барменом заделаться? — спросил Кинс.

— Значит, ты не видел больше Веронику и ничего не слышал о ней с тех пор, как вышел из «Пинк Паласа» в воскресенье вечером? — подвела итог Трейси.

— Ну а я что говорю?

Еще минут сорок пять они потоптались вокруг да около, проверяя историю Таггарта. Под конец второго часа Кинс сказал:

— Последний вопрос, Брэдли. Ты левша или правша?

— А тебе какая, на хрен, разница?

— Чтобы знать, какую ручку тебе давать, для правой руки или для левой, когда ты будешь писать показания.

Таггарт тупо на него посмотрел, но потом сказал: