Роберт Дугони - Ее последний вздох

Через три недели после происшествия в мотеле Трейси стояла у дверей комнаты для пресс-конференций полицейского управления Сиэтла, а рядом с ней стояли Сэнди Кларидж, Стивен Мартинес, Эндрю Лауб и Билли Уильямс. Все в голубой парадной форме. Джонни Ноласко с ними не было. Кларидж велел ему приткнуться и пересидеть где-нибудь в сторонке. Да и вообще, Ноласко теперь было не до того — УПО взялось расследовать его действия по делу об убийстве Бет Стинсон, и поговаривали, что хотят поднять чуть ли не все дела Ноласко и Хетти. Не остался без внимания и неуклюжий обыск, проведенный им в доме Дэвида Бэнкстона. Но Трейси не питала никаких иллюзий насчет того, что якобы избавилась от Джонни. Этот человек — как кот. Не хочется обижать котов, но у него, как у них, несколько жизней, и в какой-нибудь из них он еще найдет возможность попортить кровь Трейси.

Кларидж спросил:

— С вами обсуждали формат, детектив Кроссуайт?

— Да, сэр. Билли мне все объяснил.

— Придерживайтесь формата. На вопросы отвечайте кратко.

Трейси улыбнулась.

— С этим проблем не будет, сэр.

Беннет Ли открыл дверь и выглянул в коридор.

— Мы готовы. — Кларидж пошел первым. Когда Кроссуайт проходила мимо Беннета, он шепнул: — Полный сбор.

Сцена с возвышением для выступающих была лишь немного приподнята над уровнем пола комнаты, заполненной сейчас стоящей толпой. Только в передних рядах были стулья, отведенные для родственников жертв Набиля Котара — отцов, матерей, бабушек, дедушек, сестер и братьев. Ширли и Лоренс Беркман были там. Брэдли Таггарта не было. Дэн, в сером костюме в тонкую полоску, сидел во втором ряду, и выражение лица у него было как у старшеклассника, который смотрит на свою тайную подружку — он едва скрывал улыбку. Рядом сидел Уэйн Герхардт.

Репортеры заполняли все пространство за родственниками, стояли вдоль стен. Трейси поискала глазами Марию Ванпельт, но ее нигде не было. Сарафанное радио уже сообщило, что Ванпельт попросили из «КРИКС Андеркавер» и заменили другим репортером.

Вдоль западной стены комнаты выстроились двенадцать человек из группы Ковбоя, в том числе Кинс, Вик, Дел и Рон Мэйуэзер. Трейси настояла на их присутствии. Кинс, загорелый и отдохнувший после Мексики, кивнул ей и улыбнулся.

Кларидж первым шагнул на подиум и сделал Трейси знак следовать за ним. Зажужжали и засветились камеры. Кларидж был краток: в немногих словах воздал должное смелости, стойкости, мудрости и дипломатичности Трейси. И добавил:

— Обычно медаль «За отвагу» мы вручаем достойным офицерам на нашей ежегодной церемонии награждения в октябре. Но в данном случае мы не видим причин ждать так долго.

Беннет Ли вручил ему коробочку, очень похожую на те, в каких продают золотые украшения. Кларидж открыл ее и продемонстрировал журналистам медаль с ленточкой, которую затем прикрепил к лацкану формы Кроссуайт. Потом сжал ее правую руку, и они вместе повернулись к камерам. Трейси старательно улыбалась, но чувствовала себя страшно неловко в центре всеобщего внимания. Когда фотографы вдосталь нащелкались затворами своих фотокамер, Кларидж отпустил руку Кроссуайт и сошел с подиума, оставив ее одну. Наступал момент, которого она ждала без радости. Она прокашлялась — горло еще беспокоило ее временами, особенно когда у нее, как сейчас, пересыхало во рту. Заготовленный текст выступления лежал перед ней на трибуне, но Трейси на него даже не смотрела. Она знала, что сейчас будет говорить.

— Эта медаль принадлежит всем тем офицерам, которые стоят сейчас вдоль западной стены этой комнаты и которые составляют опергруппу по поиску Ковбоя. Если бы не их поддержка и профессионализм, меня бы сейчас здесь не было. — Она перевела взгляд на родственников жертв. — Если бы не их стойкость и решительность, которую они проявили в поисках Ковбоя, мы не добились бы справедливости для Николь Хансен, Анжелы Шрайбер, Вероники Уотсон и Габриэль Лизотт, а также для Бет Стинсон. — Она снова поглядела на свою опергруппу, подняла коробочку с медалью и сказала: — Это ваша награда.

Она шагнула назад, а Беннет Ли вышел на подиум.

— Кто-нибудь хочет задать вопрос детективу Кроссуайт?

Первым встал репортер из «Сиэтл Таймс».

— Детектив Кроссуайт, ходят слухи о вашем возможном уходе из полиции. Не могли бы вы их прокомментировать?

Трейси ответила не сразу, она смотрела на родственников жертв Набиля Котара. Ей было хорошо известно, как именно чувствуют себя люди, чей привычный мир вдруг перевернулся с ног на голову по милости одного слетевшего с катушек психопата. Ей были знакомы и неотступная боль, и беспомощность, и настырное чувство вины, которое твердит и твердит тебе сквозь время, что, может быть, ты мог сделать что-нибудь, чтобы это не случилось. Знала она и о том, каких размеров брешь в своей жизни они будут пытаться залатать, но так и не смогут.