Песах Амнуэль - Расследования Берковича 1 [сборник]

— Вы-то там что делали? — с нетерпением спросил Беркович.

— Ничего! — рявкнул инспектор. — Не был я там! Но из-за этих расфуфыренных дам мне не дали выспаться!

Беркович наклонился вперед. Ему уже было понятно, куда клонит Хутиэли.

— Драка? — спросил он. — Из-за женщины, конечно?

— Убийство, — мрачно сообщил инспектор. — И сейчас мы с тобой поедем в отель, чтобы допросить двоих подозреваемых.

— Почему не доставить…

— Нет, в полиции их допрашивать нельзя, они, видишь ли, иностранные граждане, да, к тому же, из высшего света, глаза бы мои их не видели…

Детали совершенного вчера ночью преступления инспектор Хутиэли рассказал сержанту Берковичу по дороге в отель «Шератон». Времени было более чем достаточно: на улице Каплан они прочно застряли, не помогли ни мигалка, ни включенная сирена, машины плотно прижались друг к другу, и можно было только потихоньку двигаться в общем потоке.

— Вечеринка, — сказал инспектор, — состоялась в «Шератоне», но участие в ней приняли и те туристы, что жили в «Хилтоне». Это английская группа, пятьдесят шесть человек, все дети и родственники политических деятелей и безнесменов, в общем, то, что зовется высшим светом, элитой общества.

— Что им понадобилось в Израиле? — с недоумением спросил Беркович. — Отправились бы на Канары…

— Да они все евреи, можешь себе представить! Ни разу не были в Израиле, и вот кому-то пришла в голову гениальная идея… По-моему, идея дурацкая, и, к тому же, дело закончилось плохо… Одна из девушек была обнаружена сегодня на рассвете в кустах неподалеку от «Шератона». Ее задушили.

— Она жила в «Шератоне»? — спросил Беркович.

— Резонный вопрос, — одобрил инспектор. — Нет, Маргарет Коэн приехала на вечеринку из «Хилтона» с двумя кавалерами: Остином Мейергоффом и Дани Бокштейном. Танцевала с обоими и строила глазки всем прочим. Потом сказала, что хочет спать, и один из кавалеров отправился ее проводить. Мейергофф утверждает, что видел, как Маргарет уходила с Бокштейном — это привело его в ярость, и весь оставшийся вечер он пил в баре, а потом уехал в «Хилтон» и завалился спать. Бокштейн, в свою очередь, говорит, что, увидев, как Маргарет напропалую кокетничает с кем попало, он впал в уныние и уехал к себе в отель один, когда веселье было в разгаре. Надо полагать, что он лжет, потому что в его машине была обнаружена черная шляпа, которая, по общему мнению, принадлежала Маргарет — ее не раз видели именно в этой шляпе…

— И тем не менее Бокштейн утверждает, что уехал один? — спросил Беркович.

— Да, он стоит на своем. Но, понимаешь, я лишь снял предварительный допрос, оба парня сейчас дожидаются в своих номерах под присмотром полицейских. Я получил ордер на продолжение дознания и, как видишь, решил прихватить тебя…

— Благая мысль, — пробормотал Беркович. — Хоть раз в жизни увижу настоящих английских аристократов.

— Еврейских, — поправил Хутиэли.

— Английских, — поправил Беркович. — Став аристократом, еврей, на мой взгляд, автоматически становится англичанином…

Остин Мейергофф оказался высоким и крепким мужчиной двадцати одного года с обаятельной улыбкой и внимательным взглядом серых глаз. Он пригласил инспектора и сержанта сесть в глубокие кресла, стоявшие в его номере, и спросил, не хотят ли они выпить.

— У нас всего несколько вопросов, — сказал Хутиэли, проигнорировав предложение пропустить рюмочку. — Когда вы в последний раз видели Маргарет Коэн?

— Я думаю об этом все утро, — пробормотал Мейергофф. — В половине одиннадцатого я видел, как Маргарет танцует с Дани. Я хотел пригласить ее на следующий танец, но, когда закончилась музыка, они вышли из зала… Больше я не видел ни Дани, ни Маргарет. А утром…

— То есть, вы не видели, как они уезжали, — уточнил инспектор.

— Нет, но это, возможно, видел кто-нибудь другой… На стоянке, например.

— Никто не видел, — покачал головой Хутиэли. — Вы знаете, конечно, что Бокштейн взял напрокат машину на все время пребывания в Израиле. Он не пользовался такси, поэтому нет свидетелей…

— Скажите, господин Мейергофф, — вмешался Беркович, — как была одета Маргарет вчера вечером?

Хутиэли повернул к сержанту удивленное лицо, но Беркович сделал предостерегающий жест, и инспектор промолчал, поджав губы.

— На ней было черное вечернее платье, — сказал Мейергофф, вспоминая, — поверх платья норковое манто, перчатки тоже черного цвета… на ногах туфли-лодочки.

— И шляпка… — дополнил Беркович.