Фред Варгас - Когда выходит отшельник

– В отчете было сказано… – начал было Мордан.

– Предпочитаю сам услышать, – отрезал Адамберг.

– Да, так и есть. Говорит, что не отлучался из зала.

– А как он объяснил, почему его собственная машина вся в крови?

– Объяснил наличием любовника. Любовника, который знал ее привычки, мог взять машину, раздавить любовницу, вернуться и поставить машину на то же место.

– Чтобы обвинили его?

– Да, потому что полицейские всегда обвиняют мужа.

– Как он выглядел?

– В смысле?

– Как отреагировал?

– Был ошеломлен – скорее шокирован, чем опечален. Немного пришел в себя, пока мы везли его к нам. Они собирались разводиться.

– Из-за любовника?

– Нет, – произнес Ноэль слегка пренебрежительно. – Дело в том, что такому человеку, как он, адвокату, взлетевшему высоко, жена-простушка только мешала. Это читалось между строк, когда он говорил.

– А жена, – добавил светловолосый Жюстен, – чувствовала себя униженной: он не разрешал ей появляться на коктейлях и ужинах, которые устраивал для знакомых и клиентов у себя в бюро в седьмом округе. Она просила взять ее с собой, он отказывался. Они постоянно ссорились. Она будет “диссонировать”, говорил он, и “не впишется в картину”. Такой вот мужик.

– Отвратный, – заключил Ноэль.

– Он постепнено овладел собой, – добавил Вуазне, – и начал отбиваться, как будто мы пытались загнать его на Каторжную дорогу из его игры. Стал выражаться заумно, употреблять всякие непонятные слова.

– Его обычная стратегия, – заметил Мордан и стал ритмично дергать шеей, высвобождая ее из воротника. За две с лишним недели в нем ничего не изменилось, он по-прежнему походил на цаплю, утомленную жизненными неурядицами. – Подчеркивает разницу между собой, успешным адвокатом, и любовником.

– А он кто?

– Араб, он сам это уточнил прямо с порога, ремонтирует автоматы с напитками. Живет в соседнем доме. Насим Бузид, алжирец, родился во Франции, женат, двое детей.

Адамберг хотел что-то сказать, но промолчал. Он не сумел придумать, как бы, не нарушая приличий, спросить про допрос Насима Бузида, протокол которого наверняка есть в папке. Он ровным счетом ничего не помнил об этом человеке.

– И какое у вас впечатление? – осторожно спросил он, знаком попросив Эсталера принести еще кофе.

– Красивый парень, – констатировала лейтенант Элен Фруасси, повернув к комиссару монитор, где было фото печального Насима Бузида. Длинные ресницы, медовый взгляд, глаза как будто подведены, белоснежные зубы, чарующая улыбка. Его очень любят соседи, он мастер на все руки. Насим меняет перегоревшие лампочки, Насим устраняет протечки, Насим никому не отказывает.

– Из чего муж заключил, что это слабое, покорное существо, – произнес Вуазне. – Ничтожество, которое так и не выбилось в люди.

– Отвратный, – повторил Ноэль.

– Муж ревнив? – спросил Адамберг, с беспечным видом начав делать какие-то пометки.

– Уверяет, что нет, – ответила Фруасси. – Он считает этот брак досадным недоразумением, которое можно исправить разводом.

– Ну и?.. – Адамберг повернулся к Мордану. – Майор, вы, кажется, говорили о стратегии?

– Он делает ставку на инстинкты полицейских, которых, всех до одного, считает зашоренными и недоразвитыми расистами: когда им придется выбирать между состоятельным адвокатом, который говорит так изысканно, что даже непонятно, и арабом-разнорабочим, они нацелятся на араба.

– И что же такого сложного и запутанного он вам наговорил?

– Трудно сказать, – ответил Вуазне, – поскольку лично я не понял. Всякие слова вроде “апперцепция” или… погодите, сейчас… гетеро… “гетерономия”.

– Гетерономия – это какое-то сексуальное отклонение? – спросил Ноэль. – Он употребил это слово по поводу любовника.

Все повернулись к Данглару, рассчитывая на его помощь.

– Нет, он имел в виду несамостоятельность ума. Любопытно было бы поиграть с этим молодцом.

– Я на вас рассчитываю, майор, – произнес Адамберг.

– Все сделаю, – отозвался Данглар, в душе ликуя и ненадолго забыв о настораживающем равнодушии Адамберга и его небрежности. Было совершенно ясно, что комиссар мало что запомнил из его отчета, составленного со всей тщательностью.

– Еще он приводит много цитат, – вставил Меркаде, внезапно вышедший из состояния дремоты.

Меркаде, блистательный специалист по компьютерным делам, уступавший разве что Элен Фруасси, страдал гиперсомнией, и весь комиссариат с пониманием и даже заботой относился к его недугу. Если бы дивизионный комиссар узнал об этом, Меркаде был бы немедленно уволен. Зачем держать сотрудника, на которого каждые три часа наваливается неодолимый сон?