Песах Амнуэль - Расследования Берковича 2 [сборник]

– Надеюсь, – сказал инспектор, – ты не станешь составлять отчет об осмотре места происшествия в таком возвышенном стиле?

– Нет, конечно, – сразу посерьезнел Беркович. – А что, есть место происшествия, которое нужно осмотреть?

Хутиэли покачал головой и склонился над бумагами.

– Нет, – пробормотал он. – И надеюсь, сегодня не будет.

Естественно, он ошибался и убедился в своей ошибке несколько минут спустя. Зазвонили сразу два телефона – у Берковича и инспектора. Сержант поднял трубку и услышал голос дежурного:

– Бери группу и выезжай, Борис! Улица Тосканини, девять-шестнадцать. Убийство.

В это время Хутиэли объяснял кому-то:

– Да, конечно, это наш лучший следователь. Не беспокойтесь, он уже выехал.

– Кто выехал? – поинтересовался Беркович, положив трубку.

– Ты, конечно! Машина ждет внизу, убийство.

– Очень лестно слышать, – сказал Беркович, быстро собираясь на выход, – что тебя называют лучшим следователем.

– Если разберешься по горячим следам, – сказал Хутиэли, – я это мнение передам начальству.

– В такую жару, – согласился сержант, – следы могут быть только горячими, это ясно…

На узкой улице Тосканини полицейские машины стояли на тротуаре, а дорогу перегородила машина скорой помощи. Беркович с экспертом и фотографом поднялись в лифте на шестой этаж и вошли в кабинет врача-дантиста Даниэля Зальцмана. Врач, мужчина средних лет, лысый, как Фантомас, сидел на медицинской кушетке в углу и выглядел не лучше, чем труп молодой женщины, лежавший в зубоврачебном кресле. Пуля попала женщине в затылок, смерть наступила мгновенно, крови было очень мало. Эксперт и фотограф занялись убитой, а Беркович подошел к дантисту, около которого стоял полицейский из патрульной бригады.

– Вы Даниэль Зальцман? – участливо спросил Беркович. – Это произошло на ваших глазах?

– Он мог убить меня! – вскричал врач, и лысина его покрылась каплями пота. – Я стоял рядом с Эстер!

– Женщину звали Эстер…

– Эстер Михельсон, она моя постоянная пациентка. Пришла сегодня, как обычно, ей нужно было продолжить лечение второго коренного зуба слева, который…

– Неважно, – перебил Беркович. – Что произошло, когда госпожа Михельсон села в кресло?

– Что произошло! Я взял инструмент, но не успел еще подойти к Эстер, вдруг открылась дверь, появилась рука с пистолетом, прогремел выстрел, и Эстер… О Господи! Кошмар! Я чуть сознание не потерял! Пришел в себя через минуту или две, не помню…

– И бросились в погоню…

– В погоню? Я что – псих? Он бы и меня убил! Я позвонил в полицию – вот что!

– А где ваша секретарша? В приемной никого нет.

– Рина? Она сегодня отпросилась, придет после обеда, у нее какие-то дела в Национальной службе страхования, она мать-одиночка и новая репатриантка к тому же…

– Понятно, – сказал Беркович. – В приемной было пусто, убийца вошел, выстрелил и спокойно вышел. Вы видели только его руку или лицо тоже?

– Я и руку толком не видел! Он выстрелил, а я…

– Да-да. Извините, я вас на время оставлю, не покидайте кабинета, пожалуйста.

Беркович подошел к эксперту, закончившему осмотр трупа.

– Стреляли скорее всего из «беретты», – заявил эксперт Фукс. – Извлечем пулю, скажу точно. Тело можно унести.

– Распорядись сам, – сказал Беркович, – я поговорю с соседями.

Сказать это было куда проще, чем осуществить. На шестом этаже, где размещался кабинет дантиста, было еще две квартиры, и обе оказались заперты, на долгие звонки никто не отвечал. Этажом ниже в одной из квартир шел ремонт, и румыны-рабочие утверждали на ломаном иврито-русском наречии, что мимо по лестнице никто не поднимался и не спускался по крайней мере вот уж два часа. Значит, убийца скорее всего поднялся на лифте и спустился тоже. Если он не полный идиот, то выбрал, конечно, время, когда в лифте никого не было – зачем ему лишние свидетели? Опрашивать жильцов смысла не имело – если рабочие утверждали, что никто по лестнице не поднимался, значит, и жильцы первых этажей не могли никого видеть. Все же Беркович поручил Науму Пундаку из патрульной группы обойти все квартиры и задать жильцам несколько простых вопросов.

Сам же сержант спустился вниз и вошел в будочку сапожника, сидевшего в подъезде прямо за входной дверью. Будочка была совершенно открытой, жара здесь была, как на улице, сапожник сидел, сняв с себя почти всю одежду – на нем были только огромные яркие шорты.

– А! – воскликнул он, увидев подошедшего полицейского. – Сейчас вы спросите, видел ли я кого-нибудь, кто вошел в лифт в промежутке между десятью и половиной одиннадцатого!