Максим Бондарчук - Меж Сциллой и Харибдой [СИ]

— Хм, что происходило дальше?

Я набрал полные легкие кислорода и продолжил.

— Мы старались закрывать глаза на все заявления, которые поступали в наш отдел по поводу этого притона. Но вскоре, их накопилось так много, что кто-то из местных подал жалобу в инстанции повыше и мы были вынуждены разгромить то, что приносило нам огромный доход. Так, по сути, мы бросили концы в воду, а кое-кто из нашего отдела, даже получил медаль и повышение за, цитирую «… успешно проведенную спецоперацию». Вот так все и было.

Зал снова и снова взрывался волной негодования. Кто-то даже предложил отменить для меня мораторий на смертную казнь. Судья продолжал бить молоточком по столу, пока последний из присутствующих не угомонился.

— Торговля оружием.

— Это было последнее крупное дело, за которое взялся наш отдел, перед тем как его стали покидать сотрудники.

— А почему это стало происходить?

Я на несколько секунд замолчал и стал перебирать в голове все причины, которые мне были известны.

— Кто-то по состоянию здоровья, кому-то просто надоело врать, у кого-то проснулась совесть. Каждый по-разному.

— А вы? Что вас заставило прийти и рассказать всю правду? Неужели тоже совесть проснулась?

— Она никогда и не умирала. Просто рано или поздно все бы это вылезло наружу, а я не хочу умирать с таким грузом на душе.

Внезапно из зала послышался пронзительный крик:

— Да кому вы верите! Он просто хочет вновь оказаться в центре внимания, ему наверняка заплатили за все это! У таких людей просто не может быть совести.

Он продолжал кричать до тех пор, пока охрана не выволокла его из зала. Этот инцидент очень сильно разозлил судью и он пригрозил недельным арестом любому, кто будет пытаться сорвать процесс. После этих слов, в зале наступила мертвая тишина.

— Вернемся к нашему вопросу об оружии, мсье Дюваль.

— Не знаю, открою ли я вам секрет или нет, но у нас в городе его полно. Оно продается любому, кто может за него заплатить, без каких-либо справок и медицинских обследований. Мы лишь взяли его под контроль. Структурировали, организовали, но продавать несовершеннолетним — запретили. А наш доход составлял тридцать процентов от каждого продавца.

— Кто были эти продавцы и кто покупатели?

— Продавали в основном выходцы из арабских и африканских стран, там эти ребята имеют владеть оружием и убивать уже с раннего возраста, а покупали в основном бывшие солдаты, ветераны. Для чего? Наверное, для самообороны. Время сегодня такое, что если ты не выстрелишь в ответ, то тебя могут просто убить.

— Именно для этого, мсье Дюваль, и созданы комиссариаты, чтобы предотвращать подобные разборки. Оружием ничего нельзя решить.

— Напрасно вы так говорите, последние двадцать лет наш отдел решал дела именно так, и только благодаря тому, что каждый преступник знал, что его могут без всякого суда и следствия отправить на тот свет, мы смогли добиться снижения криминогенной обстановки в городе практически до нуля. Когда еще такое будет.

— Тем не менее ваши методы шли вразрез в установленными правилами и законом, а это значит, что вы нарушали закон, вне зависимости какие цели при этом преследовали. В связи с той информацией, которую вы нам поведали и теми уликами, которые были предоставлены мне во время этого процесса, я вынужден изменить ваш статус, мсье Дюваль. С этого момента вы являетесь обвиняемым и поэтому мы вынуждены взять вас под стражу. Суд удаляется для вынесения приговора.

Глухой стук ознаменовал начало конца. Теперь линия, которая когда-то отделяла меня от тюрьмы, незаметно исчезала, и я все сильнее чувствовал запах тюремной кровати. Мне надели наручники — странное ощущение, когда мне приходилось делать это самому. Ирония судьбы? Нет, скорее закономерное стечение обстоятельств. Я шел к этому всю свою жизнь и вот теперь добрался до конечного пункта назначения. Мне можно было и не ждать решения, оно было известно заранее. Козла отпущения они уже нашли, а дальше будут внутренние проверки, разбирательства, увольнения и почетные награждения. Все это было мне прекрасно известно. Но мне было все равно, я наконец-таки смог избавиться от этого тяжелого груза, которое висело на моей шее уже столько лет. По телу пробежалась короткая судорога, на мгновение мне стало хорошо. Я чувствовал как освобождаюсь.

Меня взяли под руки и повели под конвоем в специальную закрытую комнату, где мне и следовало дождаться приговора. Мой адвокат даже не сдвинулся с места, так, наверное, было велено. Я не обижался на него — это была моя ошибка, ошибка за которую мне приходится платить и по сей день.