Максим Бондарчук - Меж Сциллой и Харибдой [СИ]

— Куда шли деньги?

— Распределялись между всеми, но основная часть оставалась у Делароша и его подельников сверху. Это было гарантом, что никакие проверки не смогут выявить все эти нюансы.

Эти слова вновь подняли волну негодования в зале суда. Я был противен сам себе, казалось, я вернулся обратно в детский сад, где меня отчитывают за совершенный проступок. Судья опять начал бить своим молоточком по столу, пока шум в зале не стих полностью.

— Расскажите подробнее про драгоценности мадам Мерсье.

— Она мертва?

— Насколько мне известно — да.

Я вдохнул немного воздуха в легкие и продолжил.

— Это случилось в холодное воскресное утро. Я тогда находился дома. Мне позвонил Деларош и сказал, что необходимо срочно приехать в отдел, подробностей он не сказал. Когда же я оказался на месте, то застал его в кабинете вместе с этой дамой. Она разговаривала с ним по поводу своих драгоценностей, их украли у нее накануне, когда она была в отпуске. Фамильные драгоценности, колье, серьги, в общем все то, что хранят старые дамы у себя в шкатулке после своей свадьбы. Почему она не сложила их в банковскую ячейку? Не знаю, она не говорила на эту тему. Но так как мадам была очень знаменитой и влиятельной, то такое известие как кража ее родовых драгоценностей просто не могло вылезти наружу. Это была личная просьба мадам Мерсье. Мы взялись за это дело с невиданным рвением и силой, и результат не заставил себя ждать. Мы нашли тех кто обокрал ее, кому продали драгоценности и, где они все это время находились. Правда за это время старушка слегла в могилу после внезапно проснувшейся болезни почек. Завещания никакого она не оставила, родственники, приехавшие делить ее имущество ничего не знали про наше расследование и по этому не могли знать о том, что драгоценности у нас. После того, как вся шумиха вокруг дележки имущества улеглась, мы смогли спокойно продать их иностранным коллекционерам и поделить все поровну.

— А как же они смогли пересечь границу? — судья заинтересованно посмотрел на меня.

— Этого я не знаю. Такими вопросами занимался исключительно Деларош и в такие интимные подробности нас не посвящал.

— Мсье Дюваль, та информация, которую вы сейчас ведаете суду, может быть использована и против вас. Вы это понимаете?

— Конечно. Я здесь именно ради этого.

— То есть вы стремитесь попасть в тюрьму, так я понимаю.

— Нет, просто я не хочу умирать с грязью на душе. Я не хочу хранить это в себе. Это слишком тяжелый груз.

Судья достал небольшой платок и вытер свой вспотевший лоб. Такой объем обвинительной информации было сложно пережевать так сразу и вынести один верный приговор.

— В чем состояла ваша часть в деле об угоне на Авеню Монтень.

В памяти сразу всплыли старые, потрепанные фрагменты того самого отрезка времени. Эти красивые машины, они были произведением искусства. Это вам не консервные банки, которые клепает сегодня современный автопром.

— В этом зале очень много взрослых людей, они наверняка помнят те дни, когда в Париже появилась неуловимая банда автоугонщиков. Каждые выходные в городе пропадала одна машина, но это были не простые автомобили. Раритетные, чаще находящиеся в гаражах у коллекционеров. Они знали, что угоняли: никаких видимых признаков взлома, все делалось за считанные секунды, хозяин даже не слышал, как машину выгоняли из гаража. Профессионалы.

— Но разве такие преступления были в вашей компетенции?

— Там где были деньги, и деньги шальные, легкие, там всегда была наша компетенция. Хозяева назначили большую награду, тем кто найдет их машины. Деларош сказал, что эта возможность, которая выпадает раз в год и, что за нее надо хвататься обеими руками. Нам понадобилось шесть дней, что поймать одного из угонщиков, он снимал квартиру в городе, а дальше было дело техники. В течение нескольких дней они были у нас. Авто уже были приготовлены для перевоза в другие страны, но мы вовремя поймали их. Как рассказали нам угонщики, сразу после прибытия автомобилей в конечную точку назначения на их счет должны были быть перечислены деньги. Сумма была просто огромная, настолько большой, что соблазн взял верх над долгом. Мы заключили с ними сделку: они отдавали нам восемьдесят процентов от той суммы, а они получали минимальный срок. Вот так и получилось, а коллекционеры остались ни с чем.

— И они ничего не возразили?

— А что они могли сказать: преступники в тюрьме, а машины на другом континенте, все завершено.