Стюарт Макбрайд - Темная земля

Жасмин нахмурилась:

– Пап, почему ты всегда так говоришь, прежде чем начать читать?

– Потому, что я старый. – Его рука поднялась и стала ощупывать собственное ухо. На самом деле оно не такое уж и большое, да? Ох, черт возьми, большое… Семейка людей-слонов.

Открыл книгу на странице с мрачной иллюстрацией: маленький скелетик в вязаном розовом костюмчике и пиратской шляпе с пером. Сражается с каким-то осьминогом.

– «Боюсь, дорогой читатель, эта сказка не для чувствительных деток. Тем, кто всего боится, лучше почитать что-нибудь более приятное и веселое. Зато все, о чем здесь говорится, одновременно и пугающее, и правдивое. Ты узнаешь, как Боб присоединился к презренной команде…»

О господи, автор, похоже, наглотался наркотиков.

От громоподобного храпа, доносившегося через стену, вибрировали картины. Логан прилег на кровать в одежде, сняв только туфли. В кармане лежал пистолет.

Слабое желтое свечение, просачивающееся сквозь шторы, отражалось от полировки изысканной мебели. Он вытащил телефон, чтобы узнать время: четверть двенадцатого. Еще пять минут.

Сьюзан, должно быть, уже уснула? Хотя как можно уснуть под такой храп? Говорят, любовь слепа, но, похоже, она также и глуха.

Четыре минуты.

По потолку бродили едва различимые тени. Вот открытая могила, а вот отрубленная рука. А это, наверное, молоток, испачканный кровью?

Куда, черт возьми, делась Саманта, когда она так нужна ему? Кто-то ведь должен держать его за руку и говорить, что он поступает правильно.

Он поступает правильно, не так ли?

Ладно, пусть будет неправильное исполнение правильного дела, но другого пути нет.

Он даже не может обратиться к прокурору, чтобы привлечь Рубена за убийство Тони Эванса, совершенное на его глазах. Ни тела, ни свидетелей. То есть свидетель – он сам. И даже если ему бы удалось засадить Рубена на восемнадцать лет, то он и сам окажется в заключении. А там Рубену ничего не стоит заколоть его в прачечной. Изнасиловать и задушить в душе. Пырнуть ножом на прогулке.

Две минуты.

Как люди могут убивать людей и не переживать из-за этого? Почему их не мучает бессонница, почему они не видят ужасные тени на потолке?

Одна минута.

Логан соскользнул с кровати и взял туфли. Вышел в коридор. Осторожно закрыл за собой дверь.

Храп не изменил ни громкости, ни ритма.

Прокрался вниз в носках, обулся и вышел в ночь.

– Ты знаешь, что это, да?

«Фиат» катил по узкой проселочной дороге, снегоочистители со стоном метались туда-сюда по лобовому стеклу, размазывая грязь.

Логан снова разговаривал сам с собой. А что делать, если Саманта не отвечает?

– А что, если это ловушка? Что, если Эркарт сдал тебя?

– Возможно и такое.

Слева проползла коротенькая цепочка домов. В двух или трех окнах горел свет, остальные были темными. Ночь… Кому в голову придет записывать номерные знаки.

Дорога не была посыпана песком, и ехать по ней опасно. Скорость – около двадцати миль в час. Обогреватели в салоне работали на полную мощность.

– Еще не поздно развернуться и поехать домой.

Он не стал развивать эту тему.

Логан в зеркале заднего вида пожал плечами и начал другую:

– Ну а что в отношении Эркарта? Я имею в виду предположение, что он потом всю жизнь будет шантажировать тебя. Повесит на тебя убийство…

– У него и так есть повод – Эдди Ноулс, ты что, забыл?

– Тут мы ни при чем.

– Ха, ни при чем! Это я его убил.

Впереди возникла сплошная черная линия, Гернхиллский лес.

– Ну все, надо кончать этот разговор с самим собой. Ничего хорошего в этом нет.

– Подожди. Ты его убил, и не важно, преднамеренно или нет. Никто не купится на то, чтобы посчитать это самообороной.

– Да, но и трупа нет.

– Ты полицейский, не забывай. И есть Нэпиер с его Бюро профессиональных стандартов.

Машина въехала в лес. Огни фар – единственное, что свидетельствовало о присутствии жизни в этой темноте.

Ехать оставалось недолго.

– Ну а как Эркарт сможет сдать меня и при этом остаться в стороне? Он увез тело Ноулса.

– Путем голословных утверждений. Ты сам знаешь, это срабатывает.

– Да уж, знаю.

– Ну все, приехали.

У обочины виднелся знак: силуэт свиньи и указатель с полустертыми буквами: «Западно-Гернхиллская ферма».

Логан коснулся педали тормоза, и «фиат» замедлил ход.

– Ты хорошо подумал?

– Поздно уже думать. Всё – молчок.

По обеим сторонам дороги, ведущей к ферме, выстроились деревья, как часовые. Фары высветили свежую колею.