Татьяна Степанова - Умру вместе с тобой

– Я хотела посмотреть… просто поискать… найти…

– Что найти? – Катя снова направила фонарь ей в лицо. И все-таки это, кажется, она… Ее истерика сейчас притворная. Она просто лихорадочно ищет выход, потому что они поймали ее… пусть и не с поличным, но поймали…

— Она же была здесь перед смертью, это последнее место, где она была. Афия… Здесь, на даче. Я искала в музее… но там ничего нет. Вы, полиция шарили в ее компьютере, но вы же не понимаете, вам не дано. Вы не нашли этого. Тогда я попыталась найти это сама.

– Что? Что найти?

– Тайну. – Серафима понизила голос до шепота.

– Какую тайну? – вмешался Миронов. – Прекратите говорить загадками.

– А я не скажу вам. – Она вдруг зло усмехнулась. – Вы что о себе возомнили? Тупые, недалекие менты… Вы что о себе возомнили, а? Я подам на вас жалобу. Я подниму на ноги весь музей, всю общественность!

– Мы вас поймали в чужом доме, который вы взломали, как вор. – Катя светила ей прямо в лицо. – Вы пытались скрыться. Вы здесь что-то искали и хотели что-то украсть. А четыре часа назад вы толкнули под машину домработницу Афии на автобусной остановке. Чтобы она не рассказала то, что ей известно! Ту самую тайну?

– Я не толкала никого под машину! – закричала Серафима. – Да вы что? Вы на самом деле хотите обвинить меня в убийствах?

– В вашем случае обвинение обосновано, Серафима.

– Нет, нет… ну, послушайте меня, ну, извините, я нагрубила вам сейчас. Я извиняюсь. Да, я проникла сюда в ее дом. Но это ради науки! Это только ради науки, ради музея!

– Расскажите правду, – потребовал Миронов.

– Я хотела найти ее записи. Ее заметки… Переводы… она же нашла переводчицу со всех этих редких языков. Это же не просто так, поймите! И она не на компьютере, не на планшете это делала. Она писала от руки… это как сочинять стихи… писала свои заметки – в тетрадь, в блокнот, я ищу это. Переводы, ее записи.

– О чем?

– О том, что она отрицала вслух. – Серафима опустила голову, устав от бьющего в глаза света. – Над чем она потешалась так фальшиво. О чем она лгала нам всем в музее. Эти экспонаты… они… они же полны тайн.

– Двойственность? – спросила Катя. – Вы говорили это нам. Предмет культуры и предмет культа. Культа джу-джу, да?

– Афия всегда уходила от этих тем. Я пыталась с ней по-хорошему, как коллега, как бывшая подруга. Но она всегда ускользала, как лисица, и еще смеялась надо мной. Она хотела все это лишь для себя одной. Она жаждала тайны не меньше, чем я. Но она мастерски скрывала свою страсть к таким вещам.

– К оккультным вещам и артефактам? – спросила Катя. – К Черной голове?

– Там много всего, – тихо произнесла Серафима. – Это Африка… И этот ритуал. Это древний ритуал. И он скрыт от посторонних глаз. Исследователям, музейщикам, науке – всем нам, европейцам, белым, это запретно. Это старое табу. Там, в Африке, крепко держатся старых заветов. И никогда не расскажут правды. Никогда не откроют истину обо всем этом. Это тайна от нас, понимаете? И нам заказаны ключи от нее, чтобы мы там не обещали, ни сулили, каких-бы денег ни платили, какие бы научные и журналистские расследования не проводили. Да, наши деньги возьмут и покажут нам разную чушь. И скажут – это так и есть. Но это все ложь. Ширма. И еще посмеются над нами за спиной. Это очень старые тайны. И они охраняются хорошо. Всеми. Потому что это как щит… возможно, последний щит… Это как месть. Афия же была наполовину там, с ними – в душе, в мыслях, в чувствах своих, понимаете? Она ощущала себя неким двойственным существом, симбиозом культур, она всегда прислушивалась к тому, чего я, например, услышать не могла. И она это хотела постигнуть. Поэтому она тоже искала. Артефакты – это мертвые предметы без проведения ритуала. А он подобен поэтической традиции, песне. Все эти заклинания, молитвы, сакральные слова, символы. Знаки. Все очень строго и четко. И нельзя ничего перепутать или нарушить. И необходима также основа…

– Основа ритуала? Плоть мертвых? – спросила Катя.

Серафима глянула на нее. Ее глаза внезапно округлились, зрачки расширились, она стиснула кулаки и прижала их к груди, словно пытаясь удержать там что-то, что рвалось наружу…

– Плоть … в ней такая сила… стоит лишь раз попробовать… это магия… это тьма!

— Попробовать что? – резко спросил Миронов.

Серафима медленно опустила руки.

– Я не знаю, – ответила она, выражение ее лица опять изменилось, что-то ушло, отступило в тень. – Я пыталась это найти в ее записках, в ее блокноте. Но я ничего не нашла здесь. Никаких записей. Я все здесь обыскала. Я думала, может, она привезла это с собой сюда, чтобы поработать в тишине на природе. Но здесь этого нет. Может, это было лишь в ее голове?