Татьяна Степанова: Умру вместе с тобой

И в этот момент Вертинский повысил голос, уже не выпевая, а почти декламируя, чтобы его слышали в самых дальних ложах «Казановы»:

И сказать этим…

Тут он сделал долгую паузу, снова поднимая свои худые руки в балетном красноречиво-изломанном жесте, выкидывая вопреки поговорке из собственной песни слово, но добиваясь своей паузой гораздо большего эффекта…

Что в бездарной стране даже светлые подвиги – это только ступени в бесконечные пропасти…

– Ты чего тут поешь?! – взревел, вскакивая из-за стола, кто-то из бесконечно бывших, верноподданных, в потрепанной казачьей черкеске с пустыми газырями.

– Содомит! Морду напудрил!

– Побойтесь бога, какой он вам содомит? – откликнулись с другого конца зала кабаре.

Из-за столиков начали вскакивать, размахивать руками. Кто-то уже схватил бутылку, чтобы крушить зеркала…

А другой вскочил на стол и заревел, захрипел надсадно:

– Бооооооже царяяяя храниииии! Сиииильный держаааавный! Цааарствуй над нааааааами!!

– Да заткните вы его!!

Расторопный управляющий кабаре, привыкший к подобному, незаметно сделал знак джазу, скрывавшемуся до поры до времени за широким бархатным занавесом.

И джаз грянул, стараясь перекрыть весь этот междоусобный гвалт.

Джаз громко заиграл фокстрот.

Тот самый.

Самый модный – позапрошлого сезона.

Владимир Миронов вспоминает расследование, описанное в романе Т. Степановой «Девять воплощений кошки». ( Прим. ред .)

Катя говорит о расследовании, описанном в романе Т. Степановой «Девять воплощений кошки». ( Прим. ред .)