Татьяна Степанова: Умру вместе с тобой

Но Миронов не звонил никому и никуда.

Разбитая патрульная машина возле больницы – без бампера, без фары, на которой он продолжал ездить…

Он сел за руль. А Катя, охрипнув от уговоров, от крика, тоже в конце-концов забралась в эту развалюху.

– Сережа, возвращайся в Москву.

Мещерский обошел машину и открыл дверь с другой стороны.

– Нет, ты с нами не поедешь!

Он полез в машину – на заднее сиденье рядом с ней.

Катя почти с яростью его отпихнула.

– Нет! Ты туда с нами не поедешь. Это наша работа. Мы – полиция. Это наша обязанность. А ты… пожалуйста, останься. Ну, останься! Я прошу тебя!

– Катя, я не могу остаться. – Мещерский глянул в зеркало, откуда Миронов холодно, отрешенно наблюдал за ним. – Вы готовы к встрече с тем, кто убил столь многих?

Миронов достал из кобуры пистолет. И сунул его сзади за ремень под куртку.

Они поехали в Одинцово. Где все когда-то начиналось. Адрес Миронов знал наизусть, точный адрес они «пробили» сразу, как только Феликс очутился в реанимации.

Коттеджный поселок бизнес-класса находился в стороне от Николиной Горы. Хорошее комфортабельное жилье без излишеств. Участки приличные. Ограда и охрана по периметру всей территории, а внутри – все без заборов. Цивилизованно.

Дом из красного кирпича стоял у самого леса – последний на улице. Соседние дома только еще строились. В других коттеджах двери были закрыты и виднелись таблички – «продается».

Из всех передач о нем Катя знала, что он всегда жил в Одинцове, но в этот новый коттеджный поселок они, видно, переехали совсем недавно. Мещерский спросил, готов ли Миронов к встрече с ним… Сама Катя не ощущала себя готовой. О нет! Все произошло так вдруг! Но и страха она не испытывала. Она ощущала лишь тупую боль в сердце. Отчаяние.

Почему так больно?

Так хочется, чтобы ничего этого не было никогда…

Почему ей сейчас хочется, чтобы все вернулось к началу … И лучше бы Динара, эта сплетница, умерла там, под колесами машины, и они бы не узнали того, что узнали…

Почему ей хочется этого?! Страшно в этом признаться, что она желает смерти человека, лишь бы только…

Почему она так боится услышать правду?!

Первое, что ее поразило в этом доме из красного кирпича, к которому они подъехали, включив полицейскую сирену, это забаррикадированная снаружи входная дверь.

Со стороны подъездной дороги – дверь с широким пандусом, как в клиниках. Снаружи к ней были придвинуты разные вещи, вытащенные на широкую веранду, окружавшую дом: садовая мебель, скамейки, стулья. Катя подумала, что эта баррикада должна препятствовать тем, кто попытается проникнуть в дом. Потому что и металлические рольставни на всех окнах нижнего этажа тоже были опущены.

Однако, ощутив этот запах… сильный запах бензина, она вдруг поняла, что входную дверь заложили так нелепо – снаружи именно для того, чтобы нельзя было выбраться изнутри дома.

Миронов вышел из машины и достал пистолет.

– Держаться за мной.

Он медленно пошел к дому по дорожке, оглядывая закрытые ставнями окна.

– Может, там никого нет? – спросил Мещерский.

Катя указала на…

Это была еще одна деталь, что поразила ее в этом месте. На углу дома, метрах в тридцати от него, стоял складной садовый стул. А на нем, прижатый камнем из альпийской горки, покоился плотный конверт.

Они осторожно приблизились к этому стулу. Миронов сбросил камень, забрал конверт, хотел сразу его вскрыть, но…

Катя снова указала вперед.

Отсюда, с угла, было отлично видно задний дворик-патио, выложенный плиткой, и тыльную часть дома с большими раздвижными стеклянными дверями. Распахнутые настежь, они словно приглашали, заманивали внутрь.

Они все так же медленно и осторожно начали огибать дом и приближаться к дверям.

И здесь тоже эта широкая веранда и пандус…

Запах бензина стал особенно сильным. И еще Катя ощутила запах горелого пластика – сначала едва заметный, но он тоже усиливался.

Вдруг что-то заскрипело.

На веранду медленно выкатилось инвалидное кресло. А в нем сидела та девочка, которую Катя когда-то видела на видеофайлах об открытии выставки в Музее Востока. Пятнадцатилетняя дочка Валентина Романова. Она сидела в своем кресле и смотрела на них. Катя заметила, что она вся мокрая, и одежда, и волосы ее промокли насквозь, вода ручьем стекала с нее на деревянный пол веранды.

Затем в дверях появился Валентин Романов. И встал за креслом дочери.

Встал так, что она закрывала его от них.