Песах Амнуэль - Расследования Берковича 11 [сборник]

— То есть, пальцы Шмуэля остались на ручке двери и на мусорном бачке сегодня утром. Это естественно, верно? Но тогда и следы на журнальном столике должны были появиться сегодня. Что делал Шмуэль в той части коридора?

— Ничего он там делать не мог, — с досадой сказал Беркович. — Утром Яна возила Шмуэля только в туалет и умываться. Потом ушла. Видимо, это старые следы.

— Новые, — уверенно заявил Хан. — На столике совершенно нет пыли. Следы оставлены сегодня.

— Вряд ли это возможно, — покачал головой Беркович. — Показания Яны Двоскиной… Или ты думаешь, что она обманывает?

— Вовсе нет, я думаю, что она говорит правду. Для чего ей нас обманывать?

— Но тогда… — задумчиво проговорил Беркович. — Если все версии не годятся, а осталась только невероятная… Ты хочешь сказать, что Шмуэль — вовсе не такой немощный человек, каким хочет казаться?

— Ты ведь не говорил с его врачом, — напомнил Хан.

— Немедленно поговорю, — сказал инспектор и отправился к себе. Семейный врач из больничной кассы «Меухедет» долго не мог понять, почему полиция мешает ему принимать посетителей. Объяснять по телефону истинную причину своего звонка Беркович не хотел, а намеков Одед Хазан решительно не понимал.

— Да бросьте, — сказал он наконец. — У Шмуэля частичный паралич конечностей. Кое-как двигать руками и ногами он может, но пересесть с кровати в коляску без посторонней помощи — нет, это исключено.

— А из коляски в кровать?

— Это легче, коляска у Шмуэля высокая, нужно только перекатиться. А в чем, собственно, дело?

— Я вам пришлю официальный запрос, — сказал Беркович, — там все будет сказано.

Закончив разговор с врачом, инспектор позвонил в лабораторию.

— Перелезть из кровати в коляску Шмуэль не мог, — сказал он эксперту, — а вот из коляски в кровать — да.

— Значит, — уверенно заявил Хан, — он попросил племянника пересадить его в коляску. Может, сказал, что хочет его проводить. Когда подъехал к лестнице, столкнул Эяля вниз. Достаточно ведь было удара колесом…

— Не исключено, — пробормотал Беркович.

— А потом — возможно, по инерции — коляска проехала метр-другой дальше по коридору, и Шмуэль остановил ее, схватившись за журнальный столик. Вернулся в спальню, перекатился на постель и вызвал полицию. Он ведь прекрасно знал, что племянник ждет его смерти. Возможно, боялся за свою жизнь и решил принять превентивные меры.

— Необходимая самооборона?

— Вроде того.

— А по сути преднамеренное убийство, — сказал инспектор. — Если ты прав, то Шмуэль все детально обдумал.

— Конечно. Дождался, когда жена и дети Эяля уедут. Дождался, чтобы в доме не было Яны.

— И если бы не след на журнальном столике, даже и сомнений не было бы в том, что произошел несчастный случай, — сказал Беркович.

— Следы остаются всегда, — усмехнулся Хан. — И всегда — не там, где хочет преступник.

— Неужели им и это сойдет с рук? — с горечью в голосе спросила Наташа. — Ты посмотри, что творится! На это невозможно смотреть! Разве это люди?

Беркович не смотрел на экран телевизора. Всю прошлую ночь он провел в управлении, подменяя коллег, занятых на расследовании теракта у дельфинариума. К утру майор Даган отправил инспектора домой, потому что вечером предстояло опять явиться на дежурство.

— Я посплю немного, — пробормотал Беркович и на ватных ногах поплелся в спальню, оставив Наташу в недоумении: как можно спать, когда творится такое?

Проснулся он с тяжелой головой — лучше бы вовсе не ложился. В шесть вечера он опять был на работе, просмотрел дневную сводку — инцидентов было много, но практически все связаны с последствиями теракта: свое возмущение люди выражали кто как мог, и полицейским доставалось как никогда.

В начале восьмого позвонил дежурный и сказал деловито:

— Убийство на Моше Даяна. Разборка наркоманов. Машина ждет, Рона я предупредил.

Доклад патрульного, сержанта Алика Сермана, инспектор слушал по телефону, когда машина, включив сирену и мигалку, мчалась по пустынным улицам — похоже, в этот вечер все люди устремились на набережную.

— Убит Авигдор Киперштейн, двадцати четырех лет, — голос Сермана звучал в салоне машины глухо, в динамике что-то трещало, и Беркович с трудом воспринимал отдельные слова. — Он давно на учете в полиции, я его хорошо знал. Торговал наркотиками, несколько раз его задерживали, но доказать ничего не удавалось… Тело Киперштейна мы обнаружили в его квартире, сосед пожаловался на шум, он жалуется довольно часто, я сам несколько раз выезжал на вызовы. Буянила компания, которая собиралась у Киперштейна. Музыка, крики, иногда до драк доходило. Но успокаивались по первому требованию. Полицию уважали.