Николай Леонов - Привычка к темноте

Он покосился на Гурова, давая понять, что тому пора вступать. И Гуров, выложив на стол две фотографии, произнес:

– Гражданин Курицын, вы обвиняетесь в убийстве гражданки Востоковой, совершенном в декабре прошлого года путем инъекции убийственной дозы галоперидола. – Лев пододвинул к задержанному фотографию мертвой Алины, сделанную после обнаружения тела, вид у трупа, пролежавшего всю зиму под снегом, был ужасный, – после чего продолжил, подвигая вторую фотографию: – А также вы обвиняетесь в убийстве гражданки Ярцевой, совершенном в июне этого года.

Оба обвинения не произвели на охранника никакого впечатления.

– Слышал я про эти дела, – совершенно спокойно проговорил он. – Но ко мне-то они как относятся? Эта Востокова, я слышал, сама себе «дурь» вколола. А эта, вторая, вообще пропала. Может, она за бугор уехала? Кто сказал, что ее убили? Живет себе где-нибудь…

– А ее кровь у тебя на свитере откуда?! – не удержавшись, выкрикнул Крячко и швырнул на стол свитер Курицына, взятый во время обыска. – Вот здесь, на рукавах, полно крови! И эксперты доказали, что это кровь Ярцевой! Живет она где-то, как же! Почему у тебя на одежде ее кровь, отвечай!

Этого задержанный явно не ожидал. Он растерянно молчал, как видно, придумывая, что ответить. Но сыщики не собирались давать ему время что-то придумать. Гуров наклонился к нему и доверительным тоном спросил:

– Скажи, Женя, тебе Ирина Ярцева нравилась? Вижу, что нравилась. Красивая была девушка…

– Да я ее не знал… почти не знал…

– Это ты верно сказал – «почти». Ведь она у вас и в казино выступала, и в группе эскорта была, и ты ее на встречи с разными «шишками» возил – как же ты мог ее не знать? Мы легко докажем, что ты ее часто видел. Наверное, и украшения ее тебе нравились…

– Какие украшения? – изобразил удивление Курицын. – Не видел я никаких…

– Как же ты их не видел, когда сорвал их с убитой?! – воскликнул Стас. – Сорвал с трупа – и принес домой! Жене решил подарить! Мало того – еще и дочери дал! Вот эти вот украшения! – Он швырнул на стол сережки и кольцо Ирины и продолжил: – Но мы не только нашли эти вещи у твоих родных, – но и показали их родным Ирины. И они их опознали! Вот протокол опознания! И родные Ярцевой готовы дать показания в суде. Все, Курицын, ты пропал! Сухоруков с Тарасовым, может, как-то еще выкрутятся, а тебя твоя жадность погубит. Зря ты эти украшения с мертвой снял, ох, зря! У них и цена-то маленькая… Теперь тянуть тебе пожизненный срок, как пить дать!

– Почему же пожизненный? – попытался возразить Курицын. – За одно убийство разве пожизненное дают?

– А кто тебе сказал, что оно одно? – тут же вмешался в разговор Гуров. – Мы же с тобой о двух девушках говорили. И украшения мы нашли в твоей семье – двух девушек. Вот тебе еще одно колечко и еще одни сережки. Кстати, и еще один акт опознания украшений, – выложил он на стол перед Курицыным новую порцию улик.

– Так что Востокову тоже ты убил, – заявил Крячко. – Вот тебе уже два трупа. Тебе все кажется мало? Ну, так мы еще подкинем. Ведь мы пока ничего не говорили о вашей поездке в областную больницу. Помнишь такой эпизод твоей боевой биографии? Там в палате на втором этаже лежали два человека – охранник Павла Саблина Геннадий Луговой и его сосед, бухгалтер Валентин Русаков. И вы с Тарасовым их обоих убили! Ввели им аминазин, такую порцию, что они навеки успокоились! Вот тебе уже четыре трупа! И это, я думаю, еще не весь список!

– Не убивал я этого Генку Лугового! – закричал охранник.

Его волнение достигло предела. Он больше не мог рассуждать, выстраивать линию правильного поведения. Теперь для него было главное – отбиться от все новых обвинений. Его прямо на глазах со всех сторон обвешали трупами, и надо было с этим что-то делать. Любой ценой делать!

– Ты что же, хочешь сказать, что тебя и в больнице в тот день не было? – усмехнулся Стас. – Не ври! Я тебя видел в той машине!

Тут Крячко слегка уклонился от истины – он не видел ни одного человека в той машине с сильно тонированными стеклами. Но ведь обвиняемый не мог этого знать…

– Обознались вы! Точно обознались! – продолжал выкрикивать обвиняемый. – Меня там не было! Я у ворот остался. Ворота им должен был заранее открыть. Я в больницу вообще не входил, чтоб вы знали!

– А кто же тогда в палату заходил? – поинтересовался Гуров. – Тарасов с Сухоруковым? Или был еще кто-то, кого мы не знаем?

– Нет, никого больше не было, – ответил Курицын. – Сухой с Дрюней все и уделали.