Николай Леонов - Привычка к темноте

Разговор с бывшим главным кедровским гаишником состоялся вчера, а сегодня Льву предстояло «прочесать» весь Ивановский район. Он инстинктивно чувствовал, что ключ ко всей этой шараде находится где-то совсем рядом, только руку протяни. Может быть, разгадка до смешного проста, надо только лишь как следует напрячь извилины…

Прибыв в Ивановку, Гуров первым делом направился в местный РОВД. Там, как и в Кедровом, его визиту тоже были весьма удивлены. Большинство вообще даже не помнили такой фамилии, как Давишин. Лишь двое старых сотрудников припомнили, что да, когда-то такой опер в их райотделе работал. Но каких-то деталей воспроизвести никто не смог. Поэтому, взяв целый список отставных оперов, Лев отправился в затяжной вояж по самой Ивановке и пригородным селам.

Бывший опер ивановского угрозыска Васин, дом которого находился на окраине Ивановки, выслушав суть вопроса, который интересовал его гостя, утвердительно кивнул головой – да, был такой, помню. По словам Романа Яновича (как назвался экс-опер), Давишина он помнит как высококлассного опера, отличного «сыскаря» и, вообще, хорошего парня.

– Лешка был – во, какой мужик! Он сначала работал участковым по целому «кусту», сел пять у него было. Уважали его все, от мала до велика. Память у парня была исключительная – знал практически всех, кто проживал на его территории. Раскрываемость у него была чуть не сто процентов. Особенно по тяжким. Поэтому его потом и перевели в угрозыск. Население долго возмущалось, да и он сам был от этого перевода не в восторге. Но куда денешься? Район по раскрываемости плелся в хвосте, вот и нужно было укреплять кадры угрозыска.

– И сколько он проработал в ивановском угрозыске? – уточнил Гуров, мысленно анализируя услышанное.

– Года три, пока не произошло то ДТП… Вам об этом уже рассказывали? – закуривая, сокрушенно вздохнул Роман Янович.

– Ну, так, в общих чертах… – Гуров изобразил рукой неопределенный жест.

Понимающе кивнув, Васин пояснил, что он и сам-то очень многого не знает. Известно ему лишь то, что Давишин в тот день возвращался домой от родителей жены, которые проживали в селе Бурундуки. Стояла отличная летняя погода, и ничто не предвещало беды. Но когда он был уже в паре километров от Ивановки, у него что-то случилось с машиной – скорее всего, отказали тормоза, и он кувырком улетел под откос. Оказавшиеся неподалеку случайные свидетели поспешили к нему на выручку и с большим трудом извлекли опера Давишина из груды искореженной жести. Он был в ужасном состоянии: несколько переломов конечностей, несколько обширных рваных ран, изувеченное лицо – почти полностью был оторван нос. Из артерии на предплечье струей била кровь. Благо, среди добровольных спасателей оказался тот, кто имел элементарную медицинскую подготовку. Его усилиями был наложен жгут, и немедленная смерть от кровопотери миновала. Прибывшая «Скорая», с учетом состояния потерпевшего, минуя ивановскую ЦРБ, помчалась напрямую в Иркутск.

По словам экс-сыщика, для всего района случившееся с Давишиным стало большим потрясением. В районную больницу из сел приезжали целые делегации, чтобы сдать кровь для его спасения. Кто-то ездил даже в Иркутск и пытался попасть в недавно открывшуюся новую клинику травматологии. Но к оперу, помещенному в реанимационное отделение, никого не пустили. Только спустя три месяца, уже осенью Давишина выписали из больницы. О том, что с ним случилось, напоминали только рубцы и шрамы. На лице ему пришлось делать тотальную пластику, из-за чего он в чем-то даже перестал походить на самого себя. Из-за сильной травмы гортани изменился даже голос. Кроме всего прочего, в памяти появились серьезные провалы. А еще явственно давал себя знать посттравматический синдром – у Давишина появились какая-то обостренная мнительность и вспыльчивость по пустякам.

Вернувшись домой, он в первый же день из-за чего-то в пух и прах разругался с женой, объявил ее шлюхой, хотя до этого безмерно любил и души не чаял. Своих законных детей объявил «нагулянными», после чего собрал свои вещи и документы и ушел жить на частную квартиру. На следующий же день Давишин пришел на работу, припадая на ногу и опираясь на палочку. На вопрос начальника РОВД, не собирается ли он писать рапорт и выйти на пенсию, Давишин ответил категоричным отказом. Сказал, что собирается приступить к делам немедленно, хотя еще не закончился реабилитационный период. По его словам, так ему было легче пережить распад семьи (он сообщил начальству, что некто ему поведал об изменах жены, пока он лежат в клинике), да и войти в рабочее русло будет куда легче, чем просто сидя дома.