Камилла Лэкберг - Золотая клетка

Крис заморгала, стряхивая слезы с ресниц.

– Я должна привести себя в порядок, но сперва расскажи, как там у тебя дела с Яком.

– У нас пятьдесят один процент.

– Все сделано?

Фэй кивнула.

– Да, дело сделано.

Неожиданно мощной хваткой подруга взяла Фэй за руку.

– Я так люблю тебя…

– И я тебя люблю.

Крис сглотнула.

– Родителей у меня нет, а ты для меня всё, и… хотя это не по шведской традиции, я хочу спросить тебя… готова ли ты оказать мне честь передать меня Юхану?

Фэй крепко обняла Крис.

– Ясное дело, я готова это сделать.

Фэй посмотрела в окно, различила фигуры людей, мельтешащие внизу на улице. Начиналась ночная жизнь.

Снова обернувшись к монитору и отогнав мысли о Крис, она посмотрела последние отчеты. Вскоре Як получит сообщение о том, что он уволен. Он – балласт для фирмы, его необходимо убрать. Не то чтобы Фэй пылала желанием спасти фирму. В глубине души она желала бы отправить «Компэр» в небытие, однако следовало подумать о сотрудниках. Фэй уже подыскала предприимчивого бизнесмена, готового за разумную сумму выкупить все ее акции – с условием, что фирма изменит название. Таким образом «Компэр» все же будет вычеркнута из списков.

Несмотря на все скандалы, Як с упрямством безумца верил, что сможет удержаться в своем кресле, что он и есть «Компэр». Знал бы он, что его ожидает!..

Фэй засиделась допоздна. По пути домой послала сообщение Керстин и спросила, зайдет ли та к ней. Практически каждый вечер они заканчивали день бокалом красного вина. Наверняка это означало скрытый алкоголизм, однако обе верили и убеждали друг друга, что следуют средиземноморской диете и что бокал красного каждый день – ее неотъемлемая часть. Керстин рассказала, как ее бабушка каждый день принимала большую ложку виски – как лекарство от больного пальца на ноге. После этого они шутили между собой, что ради здоровья им нужно по бокалу красного на каждую ногу.

– Интересно, как отреагирует Як, когда узнает, что ему дали пинка под зад, – крикнула Фэй из кухни, где выкладывала на тарелку сыр и крекеры. Сыр стал у нее в холодильнике основным продуктом.

Керстин не ответила, хотя она слышала, как та ходит по гостиной. Фэй положила сыр на поднос, добавила виноград и крекеры и вышла в гостиную.

Керстин сидела на диване, глядя в одну точку.

– Что случилось?

Фэй отставила поднос. Села рядом с Керстин, обняв ее за плечи, и ощутила, что щуплое тело пожилой женщины дрожит.

– Он… он…

Керстин не могла говорить, зубы у нее стучали. Фэй погладила ее по спине, но тревога рвала душу. Еще не хватало, чтобы Керстин тоже заболела! Она не может потерять ее – только не это, такое просто невозможно себе представить. Временами у нее сдавливало дыхание от страха потерять Крис, хотя самое страшное еще не случилось.

– Ра… Рагнар, – выдавила из себя Керстин.

Фэй замерла.

– Рагнар?

– Он… его состояние изменилось. Мне звонили из дома хосписа. Он… он стал чувствовать себя гораздо лучше. Они говорят, что скоро он сможет вернуться домой, если все пойдет в правильном направлении…

Керстин усмехнулась невеселым смехом.

– В правильном направлении. Так они и сказали. Откуда им знать, что для меня это самое неправильное направление? Откуда они знают, что это беспомощное существо, с которого они оттирали испражнения и блевотину, на самом деле сумасшедший садист, который превратит мою жизнь в ад, если вернется домой? Ах, если б у меня тогда хватило решимости… Почему я не взяла подушку и не положила ему на лицо и не удушила его, пока у меня был такой шанс…

Керстин покачивалась взад-вперед, обхватив себя руками. Через тонкую ткань светлой блузки виднелись шрамы у нее на спине.

Гнев начался, как теплая волна у ног, распространился по телу и взорвался в мозгу у Фэй.

Керстин – семья для них с Жюльенной, их скала, их надежная опора. Никто не посмеет ей угрожать.

Керстин плакала, а Фэй обнимала ее, прижав к себе. Слезы, падавшие на ее кашемировое худи, скоро высохнут. Внутри Фэй пришел в движение мрак. Там не было слез.

Светило солнце, небо было ясным и голубым. Люди смеялись, разговаривали, пили кофе. Автобусы и метро ходили как обычно. Но в кровати на верхнем этаже Каролинской больницы лежала, опутанная шлангами, лучшая подруга Фэй и проигрывала в той битве, из которой с самого начала не могла выйти победительницей.

Когда Фэй вылезла из машины у больницы, прошло не так много часов с тех пор, как она ушла оттуда. Вчера во время ее визита Крис едва могла говорить – голос звучал глухо, глаза смотрели устало, тело ослабело. Обручальное кольцо, которое она носила с такой гордостью, было слишком велико для ее исхудалого пальца. Пока Фэй сидела рядом и рассказывала о том, как любит ее, это кольцо дважды падало на пол.