Антон Чиж - Выгодный риск

Около семи вчера, когда до поезда оставался час, а внизу мерз извозчик, Агата присела за стол рядом с тетушкой.

– Передайте Пушкину мои самые искренние извинения… Мне очень стыдно, что из-за меня у него было столько хлопот. Впредь постараюсь от них оградить…

– И думать не смей! – Голос Агаты Кристафоровны дрогнул. – Ты таких мужчин вокруг пальца обводила, неужели с ним справиться не можешь? Я – на твоей стороне…

Агата потупилась.

– Не могу, – чуть слышно ответила она.

– Да почему?

Тут тетушка поняла, что ответа не будет. Что говорить, когда и так ясно.

– Ну, Пушкин, ну попросишь ты у меня Дарьиной готовки! – пригрозила она темному окну.

Как по заказу звякнул колокольчик в прихожей. Тетушка пошла открывать и вернулась с племянником.

– Вот, полюбуйся, – она указала на мадемуазель в дорожном платье. – Агата уезжает… Ты ничего не хочешь сказать, мой милый?

– С Матвеем Алабьевым все хорошо, – ответил Пушкин, старательно избегая смотреть на Агату. – Матушка Евгения переехала к нему в дом. Все равно стоит пустой… Она нашла мальчика в глубоком сне: его опаивали опием. Чтобы молчал…

Тетушка медленно закипала.

– Это все?

Пушкин старательно прокашлялся.

– Вероятно, завещание, по которому наследство достается Матвею, спрятано в коробке с бабочками, недаром не выпускал из рук… Очень умный мальчик. Узнал, что Лазарева собираются убить, прибежал к его матери, хотел предупредить об опасности. Но его не поняли…

Пушкин мужественно смотрел на тетю. Будто испытывал судьбу: насколько можно рисковать. Судя по выражению ее лица, проверять ему осталось недолго.

– Мы рады, что ребенок в безопасности, – ледяным тоном сказала она. – Что-то еще имеете нам сообщить, господин чиновник сыскной полиции?

– На самом деле Агату спасли вы, тетя…

Агата Кристафоровна терпеть не могла, когда к ней подлизываются. Племянник говорил искренне. Что не могло не заинтриговать.

– Каким же образом?

– Если бы вы не постучали в номер «Континенталя», а потом не остались ждать внизу, ее убили бы в номере, – сказал Пушкин. – Точно так же ваш приход, Агата, отсрочил конец Алабьева…

– Почему? – спросила она, искоса поглядывая на Пушкина.

– Алабьев больше не был нужен Кириллу Макаровичу. Ему был нужен труп. Номер гостиницы – подходящее место для внезапной смерти. Не хуже, чем Пресненский пруд… Вы сорвали его план. Этого Кирилл Макарович сильно не любит.

– Позвольте спросить, господин Пушкин?

Ей молча позволили.

– Как Кирилл узнал, что я поеду на кулинарные курсы, когда я сама об этом не знала? – спросила Агата. – Неужели следил за мной? А как же страховое общество?

– Валерия рассказала ему, что вы встречаетесь у «Эйнем». Достаточно было проследить от кофейной… Он зашел во двор, заметил почти готовую куклу Масленицы, но еще не думал, что пригодится… Увидел, что вы у плиты. То есть к горлу не подобраться. Решил импровизировать: нанести удар поленом. Импровизация не удалась: ваша сковородка оказалась проворнее.

– Почему у него на лице нет следа? Я нарочно смотрела…

– Удар пришелся по шарфу, под шарфом – борода. Синяк скрывают волосы. Сбреем и проверим.

Тетушка боялась дышать: ей показалось, что дело налаживается. Еще немного – и Агата опоздает на поезд.

– Как он оказался на Красной площади?

– Алабьев вошел в ресторан, Кирилл Макарович чуть задержался и вовремя заметил вас в зале. Приказал ему немедленно уходить… Алабьев побежал. Вы – за ним. А Кирилл Макарович за вами. Могли оказаться в любом месте… Ваше любопытство насытилось?

Агата встала. Ей хотелось рассказать, как было страшно, когда Кирилл Макарович прижал к дивану и прицелился трубкой, из которой торчала булавка. Как она выдержала и не раскрылась раньше времени, чтобы факт нападения был доказан. Как она старалась поймать убийцу. Как хотела спасти Валерию от преступления, а Лидию Павловну от смерти. И вот как кончилось. Впрочем, какое это теперь имеет значение.

– Благодарю вас, теперь я знаю больше, чем хотела бы, – сказала она. – Примите мои извинения, что была слепа…

Агата Кристафоровна упрямилась и не желала выпускать ее из объятий, пришлось приложить усилия, чтобы освободиться.

– Уезжаю из Москвы вечерним поездом, – сказала Агата, поправляя сбившуюся шапочку. – Наверное, навсегда… Прощайте, господин Пушкин.

– Счастливой дороги, мадемуазель Керн, – ответил он.

И больше ничего.

Тетушка пошла провожать до двери.