Мария Тович - Сова плавает баттерфляем

Наткнувшись на заколку под кроватью, я не удивляюсь. Пластмассовый чёрный «крабик». С минуту вспоминаю – может быть, это мой? Просто не помню, как обычно. Да нет, я никогда не собирала волосы такими заколками.

Возможно, хозяйка «крабика» забыла его тут не случайно, может, хотела оставить тайное послание с очевидным смыслом? Потом позже были ещё кружевные стринги, длинные тёмные волосы в постели. Стас даже не утруждался заметать как следует следы. Или оставлял специально, чтобы понаблюдать за моей реакцией?

Но я молчала, чем удивляла саму себя. Странно, но мне не было больно, я даже не чувствовала себя оскорблённой. Наверное, оскорбляться во мне было уже нечему. Моё «я» перестало существовать, превратилось в безмолвную часть Стаса, стало безвольным отростком его организма. Разве нога или рука ревнует своего хозяина к любовницам?

Теоретически я знала, что надо, как все уважающие себя женщины, потребовать объяснений. Или уйти из дома. Первое я сделать боялась, потому что выяснение отношений могло стать лишним поводом ударить меня. А идти мне было некуда. К отцу в пропитую квартиру я Тёму не потащу. Тёма… меня снова и снова накрывало волной вины перед сыном.

– Ты рано улеглась, – Стас стаскивает с меня одеяло.

Я хочу спать, меня знобит. Наверное, опять простыла. Хочется сказать что-нибудь такое, чтобы он отстал от меня.

– У тебя есть с кем развлекаться, – бухчу я, не открывая глаз.

– Так. А с этого места поподробнее, – Стас заводится с пол-оборота. Я не смотрю на него, но ясно представляю его лицо. Хищное и возбуждённое. Сверкающие глаза, как у кота, охотящегося за мышью.

– Ну, расскажи, кто это меня развлекает?

Стас силой усаживает меня.

– Мне нехорошо, дай отдохнуть. Да ты сам всё прекрасно знаешь, – я уже жалею о том, что завела этот разговор.

– Нет, поведай, о прекрасная златовласка, – он проводит рукой по моим волосам.

– Твоя брюнетка… и другие.

– Ты чего, дурочка? Какие ещё другие? Я тебя хочу.

– Прекрати.

– Муж и жена должны доверять друг другу. Ты себя сейчас ведёшь, как вздорная подозрительная бабёнка.

– Я нашла заколку… и волос… и…

– Ты обыскивала квартиру? Может, ты ещё карманы мои проверяешь? То-то ты вечно у меня на шее виснешь. Обнюхиваешь? Фу, Мира!

– Я… не…

– Покажи заколку. Что ты там нашла?

– Я её выбросила.

– Так это твоя заколка. Сама её потеряла, а теперь фигню придумываешь. У тебя с памятью совсем беда, ничего не помнишь. Однажды голову свою забудешь где-нибудь!

– И трусы я свои не помню?

– У тебя их миллион. Немудрено. Давай раздевайся, хватит чушь нести!

Он так убедителен, что я начинаю сомневаться в себе. Могла ли я забыть? Что со мной происходит? Паранойя? Шизофрения? Вот мой муж, он хочет быть со мной. Может, я опять надумываю? До того боюсь, что он меня не будет любить, что заранее прокручиваю в голове худшие варианты.

– А чёрные волосы?

По сути, мне всё равно, что он ответит, я его уже простила.

– Потом расскажу. Знаешь поговорку «Сделал дело – гуляй смело»?

Стас распластался на кровати. Его грудь мерно движется вверх и вниз, глаза прикрыты. Я примостилась рядом, свернувшись калачиком.

– Так что волосы? – тихо спрашиваю я.

– Ты о чём?

– Ну, ты обещал рассказать про то, откуда в нашей постели чёрные длинные волосы.

Мне отчего-то тревожно. Я чувствую, что сейчас мешаю ему, жужжу где-то над головой как назойливая муха, которая и бесит, и отмахнуться лень.

– Я ничего никогда не обещаю, – он поворачивается ко мне спиной, натягивает на плечо одеяло.

– Ты не можешь сейчас заснуть, – я толкаю его в бок и жду ответного удара, вжимаясь в подушку.

Но Стас лишь медленно разворачивается и говорит:

– Хорошо. Я дам тебе два варианта. А ты сама решай, какой из них правда. Первый: Лёха познакомился с классной девкой. Дома у него был ремонт, и он попросился ко мне. Я дал ему ключи и предупредил, в какое время никого не будет дома. Какая там была его подруга, брюнетка или блондинка, я не знаю.

Второй вариант: я привёл к нам домой молодую девчонку и отодрал её. Не помню, как её звали, но задница у неё была классная.

Из света только фонарь за окном. Но даже в темноте я вижу, как он довольно улыбается, наблюдает за мной, как за подопытной мышью, которой вкололи яд.

Я не бьюсь в конвульсиях, не кусаю себя за хвост. Лежу и жду, когда это меня прикончит.

– Ты такая красивая в лунном свете. Закрывай глаза, пора спать.

Будто нищего накормил. Приласкал прокажённого. Перебинтовал лапку, которую только что сломал.