Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

Много черного и коричневого цветов. Широкие штрихи. Маленькая девочка в пещере. Поблизости несколько разыскивающих ее взрослых. Девочка маленькая, почти незаметная в своем укрытии. Остальные фигуры слишком большие. Пропорции неверны, но такой маленькой она себя там ощущала.

— Когда она это нарисовала? — обратился он к Марии.

— Вчера, сразу после вашего ухода.

Себастиан взглянул на Николь, неподвижно сидевшую на кровати и смотревшую на него. Он испытал облегчение. Посреди хаоса он заметил маленький прорыв.

— Это работает, — сказал он.

Мария посмотрела на него с удивлением.

— Что работает?

Себастиан заговорил тише, так, чтобы Николь не слышала.

— Она рисует свои воспоминания. Смотрите, это непосредственно перед тем, как мы нашли ее в пещере. Она возвращается назад во времени. Сперва меня и скорую помощь, теперь пещеру…

— Вы хотите сказать, что она, возможно… — с беспокойством спросила Мария прежде, чем Себастиан остановил ее шиканьем.

— Ш-ш… Увидим. Главное, чтобы она продолжала, — объяснил он, пытаясь принять успокаивающий и ободряющий вид.

Мария явно не разделяла его уверенности. Мысль о дальнейших рисунках, казалось, пугала ее.

— Потому что тогда вы узнаете то, что вам нужно, — ответила она бесцветным голосом. — Она нарисует убитых братьев, и вы раскроете дело.

Себастиан толком не знал, что говорить. В ее словах содержались и правда, и ложь. Он заботится о Николь. Но раскрыть дело ему тоже требуется. Ради нее.

— Думаю, никому из нас не хочется, чтобы этот человек оставался на свободе.

Мария не ответила, но через некоторое время кивнула.

Надо, чтобы Николь продолжала рисовать.

Для них это единственный способ обрести покой.

После событий этой ночи Торкель усилил охрану. В лифте, по пути в новую палату — подальше от первого этажа, — с ними поднимались двое полицейских. Николь, молчаливая и маленькая, сидела в кресле на колесиках, перед ней стоял Себастиан, позади нее — Мария. При приближении их маленькой группы двустворчатая дверь в коридор, идентичный тому, который они покинули, автоматически открылась. В конце коридора перед открытой дверью стояли Торкель и Ванья. Подойдя, Себастиан бросил взгляд в открытую дверь. Новая палата, те же грязно-белые стены, такой же поцарапанный серо-зеленый пластиковый пол. Две кровати. Правда, еще у небольшого стола стоит обитый оранжевой тканью маленький двухместный диванчик и такое же кресло, а кроме того, внутренние стены имеют большие окна, так что из коридора можно видеть все, что происходит в палате.

— Мне необходимо поговорить с коллегами, — обращаясь прямо к Николь, сказал Себастиан. — Но мы будем стоять здесь, так что ты сможешь все время видеть меня в окно.

Никакой реакции от девочки, естественно, не последовало, да он ее и не ожидал, но девочка явно удовлетворилась объяснением, поскольку проследовала с Марией в палату, не протестуя и не пытаясь его удержать.

— Пожалуйста, не раздвигайте занавесок, — проговорил Торкель в спину Марии и получил в ответ кивок. Полицейские встали по обеим сторонам двери.

— Что нам известно о сегодняшней ночи? — спросил Себастиан, как только они остались одни.

— У больницы есть камеры наблюдения в холле и перед приемным покоем. Билли пошел посмотреть, не удастся ли получить записи, — ответил Торкель. — Как себя чувствует девочка? — продолжил он, кивая в сторону соседней комнаты.

— Трудно сказать, но она начала рисовать, это шаг в нужном направлении. — Себастиан поднял правую руку, в которой держал рисунки Николь.

— Можно посмотреть? — Ванья протянула руку, и Себастиан отдал ей два листа.

— Но она не говорит? — продолжил Торкель.

— Ни слова.

— Известно ли, почему он так легко справился с охраной?

— Деннис говорит, что около половины двенадцатого сходил за кофе. Правда, вполне возможно, что он еще немного вздремнул.

Себастиан огорченно вздохнул. Он бросил взгляд в палату, где Николь только что выбралась из инвалидного кресла и улеглась в постель. Мария подоткнула вокруг нее одеяло, достала книгу из маленького мешочка на спинке кресла и села на край кровати. Николь лежала, повернув голову вбок, и неотрывно смотрела в сторону Себастиана. Он легонько помахал ей рукой.

— Как она? — оторвав взгляд от рисунков, спросила у Торкеля Ванья.

— Она занимается подбором нового глаза, так что, наверное… хорошо, насколько это возможно, — ответил Торкель и повернулся к Себастиану. Это ему следовало бы спросить, поинтересоваться, проявить некоторую заботу, но от него такого, разумеется, не дождешься. — В финансовом положении Карлстенов пока тоже ничего примечательного, — продолжил Торкель. — Никаких крупных поступлений или выплат мы не обнаружили.