Николай Леонов: Смерть на взлетной полосе [сборник]

— В такой ситуации еще и в воздух смог поднять? — удивленно взглянул на парня Лев.

— Смог. Да там все почти автоматизировано. Не очень сложно. Другое дело, что настоящий дурак любую электронику свести с ума может. Это да. С этим проблема. А мне, похоже, в соседи как раз дурак и попался. Все ему интересно, везде лезет. В общем, от аэродрома мы недалеко улетели. Не знаю, чего он там сделал, только стала машина крениться, перебои пошли, и я уж думал, что полет этот последним окажется. И не только для машины. Правда, высоту я небольшую держал. Мне и Курбанский такие «ценные указания» выдал, давай, говорит, на сверхмалых попробуем. Этот вертолет, что нам прислали, он современной модификации, может даже на пяти метрах от земли летать. Вот и попробовали. На сверхмалых. Короче, сели мы, можно сказать, набок. И винт повредили, и… Эх, да что там говорить! Уделали машину так, что любо‑дорого. Ладно, хоть без человеческих жертв обошлось. А этот — нет чтобы спасибо сказать за то, что жив остался, так он еще всю вину на меня попытался свалить. Сам меня заставил, его друзья мешали мне управлять, и я же еще оказался виноват.

— В чем? — уточнил Гуров.

— Самовольно взялся пилотировать машину, не имея допуска.

— Ловко!

— Еще как ловко! Я когда об этом узнал, просто дар речи потерял. То есть выходит, что порча вертолета полностью на моей совести оказывалась. Что сам Курбанский не только здесь ни при чем, а даже как рачительный начальник взыскание готов наложить. Хорошо, отец мне помог. Если бы не он, так бы и засудили. Но уж он постарался. И с людьми говорил, и подписи собирал. Конечно, по полной, как следовало бы, Курбанский тоже не получил, но зато хоть сам я под суд не попал. Так на нет и сошло. С меня вроде основные обвинения сняли, но и он в части остался, только в должности понизили. А какая разница? Низший или высший, для меня он так и остался начальником. А поскольку афера его не удалась, начал мстить. Дескать, не мытьем, так катаньем со свету тебя сживу. По каждой мелочи придирался. Чуть что не так — сразу рапорт. Вот и с вертолетом этим тоже. То есть я не про «Охотника» сейчас, я «Ми‑8» имею в виду. Разве это авиаинженера обязанность проверять ее, гидросистему эту столетнюю? У меня, если уж на то пошло, даже специализация совсем другая. Да и вообще это техники должны делать, а он меня заставил. И попробуй возразить. Приказы не обсуждаются.

— Так, Максим, отсюда давай поподробнее, — сразу сосредоточился Гуров. — Значит, в тот день Курбанский велел тебе проверить исправность гидросистемы на старом «Ми‑8». Так?

— Так.

— Что было дальше?

— А что было? Ничего особенного. Прошли мы к вертолету, стал я проверять, что там и как, а Курбанский тут же рядом отирался, контролировал. Потом я двигатели запустил, они начали мощность набирать. И тут ни с того ни с сего как рвануло! Я даже не понял откуда. В плечо ударило, обожгло, я сознание потерял. А когда очнулся, смотрю — приборы разворочены, а на полу Курбанский лежит. И нож у него торчит в горле. Потом голоса услышал, гляжу — от администрации целая толпа к вертолету направляется. Там у нас недалеко от летного поля здание административное находится, — пояснил Максим, — где все наше начальство заседает.

— У Курбанского кабинет там же? — поинтересовался Гуров.

— Да, и у него. Взрыв мощный был, а сейчас лето, окна открыты, наверное, услышали и решили посмотреть, что случилось. Этот «Ми‑8», он в качестве такси недалеко от здания стоял, чтобы всегда, как говорится, под рукой быть.

— А до того как от администрации подошла эта толпа, рядом с вертолетом кто‑нибудь был? Мог кто‑нибудь видеть, что там происходит?

— Если кто‑нибудь был, увидел бы, — тяжко вздохнул Максим. — Не сидел бы я сейчас здесь, если бы нашлись свидетели. В том‑то и дело, что никого не было. У нас вообще по летному полю без дела гулять не принято, а тогда еще как раз и обед был. Так что алиби мое подтвердить некому.

Ситуация складывалась двойственная. С одной стороны, полковник видел, что Китаеву доказать свои слова нечем, и версия следователя Сырникова имеет полное право на существование. Но с другой — несуразности, которые отметил он в этой версии, отнюдь не прибавляли ей достоверности, а бесхитростный рассказ парня, помимо воли, вызывал доверие.

«Если это не Китаев, тогда кто? — размышлял Гуров. — Все устроено так, чтобы подставить этого парня. А погиб между тем Курбанский. Что это может значить? Истинный убийца по‑настоящему ненавидел именно бывшего командира части и наказать хотел именно его. А Китаева использовал как пешку в игре. Зная, что у него с Курбанским трения и что о них всем известно, он подстроил все так, чтобы у окружающих сложилось впечатление, будто здесь сыграла некая вендетта.