Андрей Добров - Резня на Сухаревском рынке

Прохор Силантьевич под утро пришел к дому Сбежина и уже собирался войти в подъезд, как вдруг оттуда вышли трое — один, судя по шинели, из судейских. Второй, молодой, был в теплом сюртуке и шляпе, а третий — из казаков. Они коротко о чем-то посовещались, и казак пошел в одну сторону, а судейский с молодым пошли в сторону извозчика, стоявшего через дом.

Это насторожило Прохора. Он немного постоял, выжидая, пока не приехала полицейская карета.

— Че-то тут такое? — пробормотал Прохор, делая шаг назад и прижимаясь спиной к стене дома, поглубже в тень.

Двое полицейских во главе с давешним казаком вошли в подъезд, пробыли там недолго, а потом, в сопровождении дворника, вынесли тело девушки и погрузили в карету. Экипаж отбыл. Прохор подождал немного, а потом подошел к дворнику.

— Убили кого, дядя? — спросил он.

— А тебе что за дело? — проворчал недовольно дворник.

— Да вот, комнатку ищу, приехал вчера из Тамбова на заработки. Думал, может здесь…

Дворник смерил его хмуро.

— Здесь не сдают, — ответил он. — Это для благородных.

— А! — сказал Прохор, вынимая табакерку. — Отведайте, дядя, нашего, тамбовского. Крепкий, не то что местный.

Он постучал два раза пальцем по крышке табакерки, приглашая угоститься.

— Не, — ответил дворник. — Не балуюсь.

Прохор убрал табакерку в карман.

— Вот вы говорите, дядя, благородные. А я смотрю, и тут всякое бывает!

— Бывает, — кивнул дворник.

И хотя полиция запретила ему рассказывать о произошедшем, однако поделиться новостью хотелось — тем более что бородатый мужик с табакеркой не был местным — так, прохожий, уйдет и поминай как звали.

— Это барин один свою горничную зарезал, — сказал он наконец. — Уж на что приличный, коллекционер. А зарезал! Вот что люди-то творят.

— Ох ты! — притворно удивился Прохор. — А что, барина этого под арест посадили? Теперь уж, благородный ты или нет, а все одно тебе либо Сибирь, либо Сахалин!

— Утёк! — махнул рукой дворник.

Прохор Силантьевич подумал, что надо скорее бежать к Маркелу с докладом о случившемся.

— Ну бывай, дядя, — сказал он. — Пойду я в другое место поищу.

Пройдя пол-улицы, он сел на извозчика и поехал на Пречистенку, на квартиру Маркела Антоновича.

Немного не доехав, он расплатился, соскочил с пролетки и повернул через дворы к лестнице, которая вела в квартиру хозяина. Прохор постучал в дверь, но ему никто не открыл. Постучал еще раз. Из-за двери послышался голос Федота:

— Кто?

— Федя, это я, Прохор! Открой!

Послышался лязг замков, дверь открылась. В прихожей стоял старик Федот с ружьем в руках.

— Это чё? — спросил Прохор, указывая на ружье. — Ворон стрелять, что ли?

— Проша, — глухо сказал старик. — Маркела Антоновича зарезали.

Прохор молча уставился на старика, пытаясь понять смысл сказанного. Наконец, он уяснил слова Федота и пораженно отступил на шаг.

— Как зарезали? Кто?

— Племяш его, Леонид Андреевич.

Старик вдруг выпустил ружье из рук. С громким стуком оно упало на пол. Прохор едва успел поймать оседающего Федота.

— Моя вина! — плачущим голосом пробормотал старый. — Сам впустил! Прости меня, Маркел Антонович, благодетель!

Усадив Федота на пол, Прохор быстро прошел в спальню и увидел страшную картину убийства. Он провел тут несколько минут, лихорадочно соображая, что делать дальше, потом вернулся в прихожую.

— Слышь, Федот, ты сейчас запрись изнутри, — приказал он. — И никого, кроме меня, не впускай, понял? Я скоро вернусь и все устрою.

Старик на полу тонко подвывал, кляня себя в роковой ошибке. Прохор быстро вышел на улицу — извозчик, на котором он приехал, все еще стоял у тротуара неподалеку.

— На Сухаревку, быстро! — приказал Прохор Силантьевич.

Хозяин умер. И теперь только от скорости и жестокости Прохора зависела возможность быстро подобрать вожжи и не дать коршунам растащить дело Тимофеева. А для этого надо было забрать кассу Тимофеева и его записи должников и поставщиков, хранившиеся на территории больницы.

— Лови его! — крикнул Скопин и, уже не скрываясь, бросился вслед за Сбежиным. Сзади он слышал топот ног Архипова.

Сбежин вдруг свернул вправо — прямо на ряды, где мужики и бабы уже выкладывали на прилавки свои товары, проскользнул между двумя лавками, перепрыгнул через наваленные кули и припустил по задам лавок.

— Куда! Куда! — закричала какая-то баба, сбитая с ног.

Скопин махнул Архипову, чтобы тот продолжал бежать по широкому проходу между лавками, высматривая Сбежина, а сам рванул за убийцей.