Леонид Петропольский - Спарта. Игра не на жизнь, а на смерть

– Черт, что я несу! – произнесла Царева. – Вы все-таки вывели меня из себя! У вас еще есть ко мне вопросы?

– Только один. Меня интересует отец одной из учениц, Иры Шориной. Вы не в курсе, кто он?

Это было не так страшно, как вопрос про физрука, и Царева охотно заговорила:

– Насколько я помню, он с ними не живет, и я его ни разу не видела. Но я могу попытаться разузнать, если это важно…

– Не стоит, я сам, – ответил Крюков.

Он вышел из кабинета директора, спустился на первый этаж, открыл дверь школы… И внезапно ему стало плохо. Одной рукой схватился за дверь, другой лихорадочно шарил в кармане. Где таблетки? В кармане было пусто. Крюков медленно побрел через школьный двор…

Он сам не помнил, как добрался домой. Не раздеваясь, прошел на кухню, открыл шкафчик, достал коробки с таблетками. Выпил несколько штук и сел на стул, ожидая, пока лекарство подействует.

И вдруг раздался звонок в дверь. Крюков пожал плечами, убрал таблетки и пошел открывать. На пороге стоял Барковский.

– Какими судьбами? – спросил участковый.

– Ну… я поговорить хотел, – объяснил школьник.

– До свидания. В школе увидимся, – ответил Крюков и закрыл дверь.

Тут же снова позвонили. И он снова открыл.

– А если это важно? – спросил лидер класса. – Для вашего расследования?

– В рабочее время, – ответил Крюков.

– Ну, ясно… – усмехнулся Барковский и повернулся уходить.

– Чего тебе ясно? – разозлился капитан. – Ты меня пристыдить хочешь, малолетка?

– Я не малолетка. Не хотите общаться – не надо.

– Захочу общаться – вызову на допрос, понял?

– Да понял, понял. Извините за беспокойство. Думал, вы другой. Показалось, наверное…

И стал спускаться по лестнице.

– Да что тебе от меня вообще надо? – спросил Крюков ему в спину.

Барковский нехотя обернулся.

– Да ничего мне от вас не надо, – сказал. – Просто мы в прошлый раз нормально поговорили.

– А как ты меня нашел? – спросил капитан.

Барковский улыбнулся, пожал плечами. А Крюков в ответ мотнул головой в сторону квартиры: заходи, мол.

…На площадке спорткомплекса шла тренировка: игроки отрабатывали буллиты. Вот подошла очередь Довженко. Он подхватил шайбу, приблизился к воротам, бросил… и промазал.

К нему подъехал тренер, спросил:

– Гоша, в чем дело? Ты что вареный такой в последнее время? В запас захотел?

– Рука болит… – пожаловался Довженко.

– А задница не болит?

– Чё? – обиженно протянул Гоша.

Тренер приблизился вплотную к нему, зло процедил:

– Ничего! Тут тебе не школа! Ты мне не девочка, а я тебе не Баграмов, в дочки-матери не стану с тобой играть! Вылетишь из команды в две минуты, голубок!

Довженко окрысился:

– Кто голубок? Я голубок?

Он был в ярости. Но тренер только улыбнулся:

– Докажи на площадке. Пока ребята не узнали.

…Крюков и Барковский сидели за столом с чашками в руках. Капитан рассуждал:

– Вы, конечно, инопланетяне. Я бы в твоем возрасте в жизни домой к милиционеру не поперся. У нас вообще ментов боялись как огня. И учителей, кстати. Вот у нас историчка была… Выйдешь к доске, блин… Все выучил – и ни слова не можешь выдавить: страшно! А вы? Макароны в столовке на салаты заменить заставили, моратории какие-то вводите на гаджеты… Попробовали бы мы что-то такое директору заявить… Точно, инопланетяне. Вообще никого не боитесь?

– Ну… вас я точно не боюсь, – заявил Барковский.

– А остальные боятся. «Эк-мэк», «не знаю, не помню…»

– Ну, это же понятно. Учительница погибла, можно сказать, на глазах. Стресс, все психуют. А тут вы… Извините, как слон в посудной лавке… Ходите, смотрите, вопросы какие-то странные…

– Чем это они странные?

– Ну, не знаю… «Откуда деньги?»… «Кто у Шориной папа?»… При чем тут Анастасия Николаевна?

Крюков не мог скрыть удивления.

– Ну да, мне рассказали, – объяснил Барковский. – А почему нет? Я же свой. А вы – чужой.

– Да не в этом, похоже, проблема. Не то что чужой, а просто взрослый. Трудно вас понять. А может, ты мне поможешь?

– Думаете, я смогу? – заинтересовался Барковский. – Вообще-то мне интересно. А что надо делать? Стучать на товарищей?

– Для начала – составить подробную таблицу: кто где был, когда Истомина из окна вышла, – объяснил капитан. – Соответствует это твоим принципам? Справишься?

– Попробую. А можно спросить? Вы предполагаете, почему она… Зачем убила себя?

Крюков покачал головой.

– Мы ничего не нашли, – объяснил. – Ни предсмертной записки, ни дневника, ни каких-то писем…