Николай Леонов: Сын банкира

В нем словно проснулись его предки-казаки с их неуемной жаждой воли, справедливости и хорошей, задушевной песни. Лев, обычно не тяготевший к застольному вокалу, неожиданно для себя проникся глубинной сутью как будто простых, бесхитростных слов и решительно поддержал своего приятеля.

Женщины, хлопотавшие на кухне, все это время были натянуто-вежливы, стараясь меж собой не общаться и даже не рискуя лишний раз оказаться рядом. Если одной из них нужно было подойти к плите, то другая тут же находила повод, чтобы отойти к столу или шкафу. Неожиданно из залы до них донеслось нечто, в этой напряженной, до предела наэлектризованной атмосфере, совершенно невероятное. Недоуменно переглянувшись, женщины остановились. Квартет ощутимо хмельных мужских голосов, пусть и не очень стройно, зато задушевно и дружно выводил:

Ошеломленные услышанным, женщины словно впервые увидели друг друга. Они замерли безмолвными изваяниями, не замечая, что чайник уже практически превратился в гейзер, а картошка начала подгорать…

Прошло несколько месяцев. Не сразу, не вдруг, но постепенно две семьи, казалось бы, обреченные на вечную неприязнь, начали находить общий язык. Ближе к осени в Подмосковье погостил Алекс, а ближе к зиме в Филадельфию съездили Лещевы. С первой же встречи братья стали неразлучны. Генерал Орлов нашел-таки в себе душевные и административные силы предоставить своим лучшим операм давно уже обещанные им отпуска. Лев Гуров и Мария Строева, а следом за ними и Станислав Крячко махнули в двухнедельный круиз по Черному и Средиземному морям.

Над одним лишь поселком Васькино после всколыхнувших его июньских событий словно сгустились черные тучи. Выгоревший изнутри дом Иганушкина даже ясным днем казался мрачным склепом, угрюмо взирающим на окружающее пустыми глазницами оконных проемов. Старухи шептались о странных стонах, по ночам якобы доносящихся из его стен. Как бы подтверждая эти слухи, владельцы ближайших особняков к осени съехали в другие места, распродав свои дома. Лишь дом Иганушкина его родственники не смогли продать даже за бесценок. Никто не захотел ступить во владения хоть и мертвого, но по-прежнему пугающе-зловещего Упыря.