Андрей Кивинов - Трудно быть мачо

Он решил остаться и посмотреть игру, время позволяло. Поднялся на трибуну, сел на свободное место. Оглядевшись, заметил Пашу Сочнева, бывшего капитана бывшей команды ГУВД. Паша пил разливное пиво из большого пластикового стакана. И выпил уже много.

Сочнев жил недалеко от стадиона и иногда приходил посмотреть хоккей, благо вход был бесплатным. Сам уже не играл, ссылаясь на болячки. Уволившись на пенсион с должности заместителя начальника следственного управления, Паша устроился в авторитетный банк. Начальником службы безопасности. И добился определенных высот, завоевав уважение в банковской среде. Но потом пошла темная полоса. В банке сменилось руководство, началась чистка кадров. Сочнева зачистили первым, не продлив с ним контракт. Устроится в другой банк он не смог. Возраст. Никто не хотел брать на серьезную должность пятидесятипятилетнего пенсионера. Разве только ночным сторожем или контролером на вахте. А что такое для человека, в чей кабинет не заходили без стука, вдруг оказаться в стеклянной будке вахтера? Нет, кому-то, конечно, без разницы, но Пашино самолюбие это сильно зацепило. Поиски работы в Интернете тоже оказались безуспешными. Всем нужны молодые и здоровые. Примерно в это же время он похоронил жену, что его окончательно подломило. И выход из депрессии не отличался оригинальностью. Тонизирующие напитки, деньги на которые он доставал, читая лекции по основам государства и права в ближайшем лицее. Хотя до этого Сочнев практически не нарушал спортивный режим, особенно работая в банке.

Чернаков поднялся к Паше, присел рядом.

– Привет, Паш…

– А, Славик, – мутно улыбнулся Сочнев, протянув руку, – привет. Чего, «Спартачка» пришел посмотреть?

– Тренировку перенесли.

– Пивка хочешь? – Паша протянул стакан.

– Нет, спасибо. За рулем… Сам-то как?

– Отдыхаю… В лицее сессия, потом каникулы… А ты? Все в магазине своем?

– В магазине…

Они потрепались немного, обсудив игру и положение дел в отечественном хоккее.

В перерыве Паша принес еще пару стаканчиков.

– Не сломаешься? – кивнул Чернаков на пиво.

– Да это так, разведка боем… Допинг.

– Слушай, Паш… У нас скоро еще два магазина откроются. Люди будут нужны. Ты как?

– Кем? Сторожем?

– Почему? Для начала старшим смены, а закрепишься, весь объект возьмешь.

Только с «допингом» придется завязать. Сам понимаешь…

– Восемь раз завязывал, завяжу и в девятый… Не проблема.

Паша залпом отпил половину стакана.

Команды вышли на лед, зазвенел вечнозеленый дипапловский «Дым над водой», подбадривая игроков.

– Нет, Паш, я серьезно…

– А я тебе нужен?… Если ты так, из соболезнований, то не надо. Мне и в лицее нормально.

– Нужен…

– Ладно, прикину.

Команды скрестили клюшки. Спартаковский вратарь выкатился далеко из ворот, откинув прикатившуюся в зону шайбу. Когда к нему подлетел нападающий соперника, он красочно взмахнул руками и шлепнулся на спину. Со стороны показалось, что нападающий зацепил голкипера. Судья, задержавшийся на другой половине площадки, вскинул руку. Невинно наказанный игрок бросился к вратарю, пытаясь заставить признаться в симуляции, но его быстро оттеснили от голкипера. Голкипер неприкосновенен. Легкая потасовка, две минуты штрафа.

Численное преимущество. «Спартак» забросил шайбу.

– Липанули, – усмехнулся Сочнев и опустошил второй стаканчик, – а как иначе?

– Иначе надо ломаться…

Паша поставил пустую тару под ноги, вытер пену с губ и как-то по-детски обиженно, то ли себе, то ли Чернакову, сказал.

– Я все ту игру не могу забыть… Канадскую…

Чернаков понимающе кивнул.

– Не потому, что в Канаду не поехали. Черт то с ней… Мне иногда даже снится… Забиваю шайбу, а судья не засчитывает…

Говорят, многие спортсмены до конца жизни не забывают об упущенных возможностях или обидных проигрышах. Победы, рекорды забываются, а поражения нет. Наверное, для Сочнева тот матч был самым главным поражением.

– Паш… Мы тогда выиграли… У тебя просто плохая память.

– А у тебя хорошая?

– Не жалуюсь. Потому что, как говорил шахматист Алехин, память – это искусство забывать лишнее…

Мотель притаился на трассе, ведущей в Выборг. В курортной зоне, на берегу Финского залива. Дорогое место, но сейчас не сезон, номер на сутки стоил долларов пятьдесят. Чернаков проскочил пост ГИБДД, миновал памятник Ленину в Разливе, вспомнив старый анекдот. «Будьте добры, двести грамм водочки. «А мы в розлив не продаем, Владимир Ильич». «А мне не в Разлив, мне в Шушенское!». Чернакова здесь принимали в пионеры, здесь он давал торжественную клятву быть верным делу Ленина и коммунистическим идеалам, бороться за светлое будущее. Клятву не сдержал, не смог… Теперь на месте шалаша, где прятался вождь, сиял огнями ресторан. С одноименным названием. Потчевал гостей, уже добравшихся до светлого будущего «стерлядью по-пролетарски».