Джон Кризи - ...И скрылся с места преступления...

Он не позвонил.

Он вел себя естественно и непринужденно, он даже не взял работу домой: заключение практически готово, и завтра он должен встретиться со Старым Нодом.

Розмари о письме никому ничего не сказала.

На следующее утро, когда Чарлз брился, а Розмари готовила завтрак, она услышала звонок почтальона – тот, который приходит по утрам, всегда звонит дважды и очень резко. Обычно она предоставляла Чарлзу самому заниматься почтой, но сейчас вдруг засуетилась и первой схватила письма. Чарлзу Джексону, эсквайру... эсквайру... эсквайру... Миссис Чарлз Джексон.

Конверт был точно такой же. Она рассматривала письмо. Потом повернулась и медленно пошла наверх – она так сильно стиснула челюсти, что заболели зубы. Она слышала шипение пригорающего бекона, но это уже не имело значения. На середине лестницы она опустила письмо за ворот платья, и в этот момент из стопки выпал еще один конверт, который она сначала не заметила.

Чарлзу Джексону, эсквайру.

Маленький бледно-голубой конверт, округлый женский почерк, слабый запах духов. Ничего подобного раньше не было. Она поднялась наверх и услышала голос Чарлза:

– Осталось две минуты, лапочка!

– Бегу!

Она заторопилась.

Он был целиком погружен в предстоящее совещание со Старым Нодом – его первая непосредственная встреча с этим великим человеком! Он положил письма на стол, рядом со своим прибором, и очень удивился, что завтрак еще не готов. А Розмари чувствовала, что сегодня он может устроить по этому поводу скандал. Обычно ей удавалось предотвращать ссоры шутками, но сейчас она не испытывала ни малейшего желания шутить: уголок конверта колол ей грудь.

– Буквально секунда, – сказала она, – а ты пока просмотри свою почту.

– Нет-нет, – ответил Чарлз, – пока Старый Нод не разнесет меня в пух и прах в своем кабинете, я не смогу думать ни о чем другом. "Секрет успеха, – как говорит наш мистер Мерридью-старший, – концентрация, мой мальчик, концентрация. Когда тебе предстоит дело исключительной важности, сосредоточь на нем вес свое внимание, не распыляй мысль и энергию. Концентрируйся!"

Он так точно передразнил шефа, что Розмари рассмеялась – рассмеялась несмотря на свое настроение, несмотря на то, что он сгреб все письма в карман, в том числе и надушенное письмо, которое вполне могло оказаться любовной запиской.

Однако предстоящий "разнос" у судьи не испортил ему аппетита. И он, как всегда, крепко ее поцеловал. В какой-то момент она испугалась, что он заметит спрятанное на груди письмо, но все обошлось – он торопливо сбежал по лестнице, махнул рукой и быстрым шагом пошел прочь: хорошо сложенный мужчина, чуть выше среднего роста, черное пальто, серые брюки в тонкую полоску, котелок, черный портфель.

Она достала письмо:

«Если не верите, посмотрите в карманах его светло-серого костюма».

Да нет же! Ничего подобного она делать не станет – дождется Чарлза и покажет ему оба письма. Через пять минут ее решимость ослабла. Она пошла в спальню. Места здесь хватало только для двухспальной кровати, туалетного столика да пары комодов светлого дуба; платяной шкаф был встроен в стену. Она резко раздвинула створки, прекрасно зная, где находится светло-серый костюм Чарлза.

Костюм висел на месте.

Розмари дотронулась до вешалки, но снять костюм не смогла. Ее всю колотило – она чувствовала себя как школьница перед ответственным экзаменом. Наконец она твердым голосом произнесла:

– Я не найду себе места, пока не посмотрю.

Она сняла костюм с вешалки и понесла его в гостиную. Встала напротив окна. И вновь почувствовала страх и неуверенность. Костюм был выглажен отлично – она сама вешала его в шкаф после того, как Чарлз его в последний раз надевал, и помнила, что он нуждается в утюжке. Чарлз был очень придирчив к своим вещам, словно франт.

Она подняла пиджак повыше и, плотно сжав зубы, стала проверять карманы, то и дело поглядывая на пальцы, словно желала убедиться – не испачкала ли она их этим предательским обыском. И сразу же почувствовала, обнаружила то, что она меньше всего ожидала: слабый запах духов, такой же, какой исходил от письма. От одного из карманов жилета шел другой запах – и на своих пальцах она увидела частицы пудры.

Вся ее косметика была в целости и сохранности, ни одна пудреница не просыпалась, и она ни разу не просила Чарлза положить пудреницу в свой карман.

Из нагрудного кармашка выглядывал аккуратно сложенный бледно-серый шелковый платок. Она осторожно потянула за кончик: пятна губной помады невозможно спутать ни с чем. Следы были и четкие, и размазанные, будто помаду стирали, – с губ, щек, лба, отовсюду.