Анатолий Степанов - Чума на ваши домы. Уснувший пассажир. В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего. Деревянный самовар (пьянки шестьдесят девятого года)

— И вы ткнули?

— Ткнул.

— И рассыпалось? — все спрашивал-спрашивал дотошный следователь.

— К чертовой бабушке! Только что мы с Романом Суреновичем попытались навестить Петра Арефьева на дому и были обстреляны при подходе из пистолета «ТТ», судя по бою. Уже не в первый раз в меня постреливают. И все из «ТТ». Сегодня неизвестный, а скорее всего известный всем Петр Арефьев, выпустил в нас пять пуль. Какая-нибудь осталась в стене барака. Есть предложение провести сравнительную баллистическую экспертизу этой пули и пули, которая убила Ратничкина.

— Это уже серьезнее, — решил следователь. — Основная туфта показаний по Ратничкину в чем, Александр Иванович?

— В мелочах, как всегда у хитрых, которые считают себя умными. Вон ведь как про семьсот пятьдесят продумал! Если пол-литра, то зачем компанией с дружком надолго устраиваться? Хряпнули по стакану — и по домам. Если литр, то люди могут и усомниться: не спьяну ли померещилось. Для понта набросал бескозырок, пробок водочных, газету, а про серебряную бумажку из-под плавленых сырков забыл. Бескозырки две, а четвертинка, по утверждению Жабко, разливная, бумагой заткнутая. Да и не покупал нигде Жабко эту водку, проверено людьми, за которых я ручаюсь. Ну, и, конечно, пиджачок. Тут и говорить не надо, все собственными глазами видели. За Жабко всерьез взяться, и из него, как из рога изобилия…

Постучавшись и не дождавшись разрешения, в кабинет Поземкина ворвался в полной милицейской форме и при пистолете лейтенант Чекунов.

— Товарищ капитан, ушел! — закричал он, вытянувшись в струнку.

— Это мы уже знаем, — ворчливо заметил следователь.

— Откуда? — удивился Чекунов и тут увидел Смирнова и Казаряна. — Ну, точно. Мне жена Арефьева сказала, что вы только что были. И что стреляли по вам.

— А откуда она знает, что стреляли по нам? — быстро спросил Смирнов. — Может быть, мы стреляли, она же дома была, ни хрена не видела?

— Скорее всего в окно подглядывала, — растерянно предположил Чекунов.

— Что ж помалкивали? — вроде бы обиделся Смирнов. — Ведь тоже имели в виду Арефьева?

— Были кое-какие сомнения, — признался следователь. — Но хотели только передопросить.

— Но Чекунов-то наш шпалер нацепил!

— По моему приказу весь состав должен быть постоянно вооруженным, — объяснил Поземкин. — По вашему мнению, Александр Иванович, какие следует провести первоочередные действия?

— Арефьева поймать и узнать от него, зачем он убил прокурора. Теперь абсолютно ясно: смерть Власова — ширма для смерти Владимира Владимировича.

Долго молчали местные менты. Наконец следователь прорезался:

— Ложные показания — это хорошо, Александр Иванович. Но они уличают Арефьева во лжи — и только. Он ли в вас стрелял — еще неизвестно, доказывать надо. А собственно по убийству у вас что-нибудь имеется?

— Удары, приведшие к смерти Власова и прокурора, нанесены одним и тем же предметом, по моему стопроцентному убеждению, профессиональным тяжелым кастетом — темняком. Удары наносились сзади, сверху и чуть слева. С уверенностью могу сказать, что убийца — левша, высокий, по местным меркам очень высокий — метр восемьдесят семь — метр девяносто и огромной физической силы человек. Ищите и обрящете. Обрящете Петра Арефьева, других таких в Нахте нет.

— А он точно левша? Не помню, — засомневался следователь.

— Левша, — подтвердил Поземкин. — Он со мной рядом строится. Когда на срубе — топор всегда в левой.

Чекунову надоело стоять посреди кабинета, а разрешения сесть от командира не было. Поэтому решил привлечь к себе внимание:

— У меня тоже рост метр восемьдесят восемь.

— Кандидат, значит. Но ведь не левша? — спросил Поземкин и догадался — для него лейтенант заговорил. — А что стоишь-то? Ты садись, садись.

Чекунов облегченно устроился поблизости от Смирнова и Казаряна.

— Что ж, — решил Сергей Сергеевич. — Рабочая версия теперь имеется. Действуй, милиция.

— Лейтенант Чекунов! — официально призвал к вниманию Поземкин. Чекунов с плохо скрытым отсутствием энтузиазма опять поднялся. — Срочно оповестите весь личный состав, чтобы все были здесь через двадцать минут. Общая оперативка. Александр Иванович, вы будете присутствовать?

— Нет! Я лучше потом с тобой, Гриша, один на один поговорю. Ну, а если что непредвиденное — мы с Романом Суреновичем в гостинице.

— А Роман Суренович при чем? — грубо спросил следователь.

— А Роман Суренович — майор милиции запаса. Шесть лет тому назад — лучший оперативник МУРа, — скромно доложил Смирнов и встал. Встал и майор запаса.