Анатолий Степанов - Чума на ваши домы. Уснувший пассажир. В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего. Деревянный самовар (пьянки шестьдесят девятого года)

Звучала песня, а потом совсем рядом взревел автомобильный мотор. Взревел и вдруг замолк. Замолкла и песня. В зал вошел шоферюга в пограничной фуражке и кирзачах, распорядился сурово:

— Матильда, пожрать что-нибудь и сто пятьдесят!

— Почему — Матильда? — удивившись, прошептал в ухо Роману Смирнов.

— Потому что она — немка, — спокойно разъяснил Казарян.

Два дела сразу делал Александр Иванович Смирнов: ловил рыбу и читал режиссерский сценарий того кинофильма, который сейчас снимался на берегах этой же реки, только километром ниже по течению. И еще беспрерывно зевал от аритмичного похмельного внутреннего дрожания. Следовательно, даже не два, а три дела делал Смирнов. Как Юлий Цезарь.

Заботливый и милосердный Сеня Саморуков разбудил его не слишком рано, когда все для рыбалки было подготовлено. «Газон», ведомый Сеней, домчал подполковника до трех удочек, воткнутых в прибрежный песок и поддерживаемых тремя рогатками, до плащ-палатки, расстеленной на песке, — предполагаемого ложа подполковника, до пойманных трех линьков, на кукане плескавшихся в мелководье, до полной четвертинки и пустого стопаря, припасенных для возможной опохмелки.

По началу Смирнов словил еще пятерых рыбешек, но серьезно выползло на небо солнышко и перестало клевать. Тогда он приступил к чтению сценария, обнаруженного им в своем номере на столе. Здесь уж Ромка расстарался. Изредка кидая нелюбопытный взор на неподвижные поплавки, Смирнов читал и читал. Дочитал, наконец.

В сибирской тайге происходит дело. Уроженец здешних мест, чистый духом и здоровый телом старшина милиции Иван Бордов бдительно охраняет покой и добро таких же, как он, чистых духом и здоровых телом земляков своих, живущих простой и естественной, а потому правильной и праведной жизнью. Все бы хорошо, но этой жизни мешают городские пришельцы, которые варварским обращением с флорой и фауной, а также с аборигенами разрушают гармонию истинного и величественного бытия людей тайги. Старшина Бодров единолично обезвреживает шайку пришельцев, которые к тому же совершают ряд нарушений социалистической законности, то есть преступлений. Простодушный и по-народному сообразительный Бодров побеждает в неравном поединке, потому что любит людей, окружающих его, и свой мир вокруг — родину. Такое объяснение дает своей победе старшина в финальном монологе.

Смирнов вздохнул, сложил продолговатую книжечку режиссерского сценария, взглянул на поплавки — не клевало — и стал серьезно размышлять над проблемой, или лучше сказать, альтернативой: опохмеляться или не опохмеляться? И у того, и у другого действия были свои преимущества и свои недостатки.

Предчувствием грядущих беспокойств зашумел, приближаясь, автомобильный мотор. «Газон» ехал к нему незапланированно рано. «Газон» подъехал, из него выскочил Сеня и сказал жалеючи:

— Иваныч, на площадку за тобой менты приехали. Нужен ты им очень.

— Черт бы все побрал! — яростно глядя в глаза ни в чем не повинному Сене, прокричал Смирнов и откупорил четвертинку. Налил первые сто, стопарь был стограммовый, залпом выпил и откусил от соленого огурца. Пожевав с отвращением, уже спокойно спросил: — Что у них там?

— Хрен их знает. Темнят, не говорят. Тебя требуют, и все. — Сеня ответил на ходу, он уже складывал в «газон» удочки, рогатки, плащ-палатку. Смирнов выпил еще пятьдесят, а оставшуюся сотку, налив в стопарь, протянул Сене. Не размышляя, Сеня кинул сотку в себя. Но, поморгав, понял, что подумать кое над чем следовало бы: — Ты к ним вроде как поддатый придешь. Удобно ли?

— Я в отпуске! — орал Смирнов, влезая в «газон».

— Я в отпуске! — орал Смирнов, вылезая из «газона». Окруженные любопытствовавшими членами съемочной группы стояли в ожидании капитан Поземкин и безымянный лейтенант. Это им кричал Смирнов.

— Александр Иванович, я к вам по предложению Георгия Федотовича, — объяснил свою бестактную настырность Поземкин.

— Какого еще Георгия Федотыча?

— Георгий Федотович! Он же вас вчера принимал! — ужаснулся Поземкин.

— Успокойся, Гриша. Вспомнил я твоего Георгия Федотовича, — успокоил его Смирнов. — Ну, что у тебя там?

Капитан Поземкин обвел глазами скопище кинобездельников и попросил:

— Лучше я на месте вам все расскажу, а?

— На месте так на месте, — уже на все согласный Смирнов, как был — в джинсах, свитере, резиновых сапогах, полез на заднее сиденье другого «газона», милицейского.