Фридрих Незнанский - Сенсация по заказу

— Я же серьезно!

— И я серьезно, — сказала Ирина и зачитала: — Результаты исследования ученых из Оксфордского университета показали, что на особенности личности и наклонности, которые ведут к нездоровому образу жизни, сильно влияют генетические факторы. Взаимосвязь выявлена между одним из вариантов другого гена — рецептора допамина и экстравертным типом личности. Люди, в организме которых присутствует этот ген, также склонны к курению и употреблению наркотиков. Типы рецептора допамина влияют на реакцию мозга на допамин — сигнальную молекулу, которая тесно связана с поведением, характеризующимся стремлением к новизне и удовольствиям… Не в бровь, а в глаз, а? — иронично подвела черту Ирина. — Новизна и удовольствия — конек нашего папочки.

— Ты думаешь?

— Нинка, ты экстравертный тип личности? — спросила мать.

— Это как? — заинтересовалось чадо.

— Всегда открытая, жизнерадостная, душа любой компании?

Чадо подумало и сказало:

— Не любой.

— Значит, гены, — сокрушенно констатировала Ирина. — Вот так-то, все равно во всем и всегда изначально виноваты родители… Или родители родителей.

— Да я серьезно говорю! Там папин двойник работает!

Ирина потянулась.

— Посмотреть, что ли, на этого клона? — пробормотала она.

— Я с тобой, — вызвалась Нинка. — Может, купим курочку?

— Давай уж две, — резюмировала хранительница очага.

Курочку они не купили, ни одну, ни две, потому что при виде продавца остолбенели и обо всем забыли. Ирине стало неловко, и она толкала Нинку, чтобы та отошла подальше и не так пялилась.

Сходство было потрясающим. Совпадали рост, телосложение, цвет волос и даже отчасти — черты лица, если только смотреть в профиль. Анфас разница была видна отчетливо, но все же это было удивительно.

— Я слышала, что у каждого человека есть двойник, — сказала Ирина. — Где-то… Слушай, Нин, а ведь он помоложе нашего папки будет!

— Пошли домой, — скомандовала Нинка.

В антикварной лавке на пол упали два человека. Один, неподвижный, с дыркой во лбу, был Шляпников, второй — Смагин, зажимающий руками живот. Хозяин, Дудник, пригнулся за стойку.

— В машину! — закричал ему Турецкий. — Помогай!

Через несколько минут Смагин лежал на заднем сиденье «Волги». И он сам, и сиденье были залиты кровью. Турецкий одной рукой крутил руль и мчался, виляя в потоке машин и отчаянно сигналя. Второй рукой, перегнувшись назад, он прижимал к животу Сма-гина сорванную с себя рубашку. Она была изначально красного цвета, поэтому Турецкий не понимал, идет еще кровь или нет. Турецкий уже вызвал «скорую», и она предположительно ехала к ним навстречу.

— Что ж ты, дурак, за мной поперся?! — ругался Турецкий. — Вот дурак-то?! Ну ду-дурак же… — Других слов в голову почему-то не приходило.

— А я… такси… и следом… сразу все понял… — Кровь пузырилась у Смагина на улыбающихся губах. — Красная, — сказал он. — Страшно… Умираю, да?

— Не говори ерунды.

— Я это чувствую.

— Ты уже умирал?! Смагин застонал. Турецкий закричал на него:

— Я спрашиваю, ты уже умирал? Твою мать! Дурак несчастный! Ну зачем?! Умирал?! Говори!!!

— Нет еще… ни разу… Только больно очень… Турецкий сказал поспокойней:

— Раны в колено или в живот — это самые болезненные раны, понял? Но никто еще от них сразу не окочурился. Ты будешь жить. Понял? Ты же бегун, черт побери, ты должен продержаться!

— Продержаться…

— Правильно, цепляйся за все подряд, цепляйся за мои слова, парень, только не отключайся. Ты же стайер, ты не врач, правильно?!

— Стайер…

— Так, значит, ты признаешь, что ни хрена в этом не понимаешь! Тогда, если ты закончил высказывать свою точку зрения, лежи спокойно и слушай новости. Я привезу тебя на место, найдем врача, врач тебя заштопает, и все будет в порядке. Теперь говори: все будет в порядке. Говори, Олежка, все будет в порядке! — Турецкий в отчаянии ударил по рулю. — Говори же: все будет в порядке!

— … В по…рядке…

— Молодец, — сказал Турецкий. — Ты молодец. Просто молодчага.

— В сборную не попал, — прошептал Смагин. И перестал дышать.

Турецкий посмотрел на него, вытер рукой лоб, оставляя на нем длинный кровавый след, и остановил машину. Почти сразу же подъехала «скорая».

— Где он?! — закричал не то врач, не то санитар.

Турецкий вышел из машины и молча побрел. В центре города при ярком свете уличного освещения казалось, что уже наступила глубокая ночь. Турецкий увидел темно-синее, но еще беззвездное небо.