Владимир Силкин - Афёра

— Да, именно это меня интересует больше всего, — подтвердил Макаров.

— Ну вот, — как бы доказывая прежние свои утверждения, сказала девушка, — и к нему отец очень тепло и хорошо относился, говорил, что Паша очень напоминает внешне и характером его самого в молодости.

— Они, кажется, в карты играли? — осторожно уточнил Макаров.

— Да, и отец почти всегда ему уступал или выигрывал немного, ну, может, чтобы возвратить своё. Хотя я видела: играл он лучше и мог бы Пашу запросто обыграть до нитки. А Павел не любил и не умел проигрывать, хамил… Мне он не нравился.

— Да, я знаю, мне Марат говорил.

— А Марат, наоборот, — чудесный парень. Отец нанимал его вроде как охранника на то время, пока жил здесь…

— Извини, — перебил девушку Макаров, — но ты прямо ангелов мне рисуешь. Неужели все они, и твой отец, и Марат, и Павел, и…

— Да нет же, — агрессивно вмешалась в разговор Паула, — она же тебе сказала: студент этот, что из Москвы приезжал и в прошлом году на пляже с её отцом познакомился, ну, Гостенин, ей совсем не нравился, да, Таня?

— Да, — кивнула, подтверждая её слова, девушка в тёмных очках, — в общем, отец был интересным человеком, богатым, щедрым и неутомимым на затеи, и, думаю, этот Паша Гостенин сам к нему привязался.

— Но не ради же встречи с твоим замечательным отцом он в этом году сюда прикатил? — задал Макаров девушке вопрос, ответ на который в разной трактовке слышал уже не от одного человека.

Но у Тани он затруднений не вызвал.

— Нет, конечно, — пожала плечами она, — приехал он из-за «юбки». Он вообще на женщин был падкий, этот Паша А в прошлом году у него здесь целый роман закрутился с одной женщиной. Она его лет на пятнадцать старше, тоже в «Янтарном заливе» отдыхала. Женщина красивая, очень, но помучила его… Ну, представляете, что таким людям, как он, от женщин на курорте надо. А она ему на уступки не шла, если уступила, так, может, в самом конце уже раз или, максимум, два. Он только разгорячился и, конечно, недовольный уехал, неудовлетворённый — не успела она ему ещё надоесть.

— Её звали Элиной? — спросил Макаров.

— Да, — ответила Таня, — кажется. А потом у них получилась неувязка с какими-то дорогими бусами (Макаров перехватил говорящий взгляд Паулы). У Паши не хватало денег, чтоб ей эти бусы перед отъездом купить, — отец договорился, что кто-то их им продаст или достанет. Хотя он и обещал, но прокутил все, протратил. У него ж расходы были выше возможностей: как в кабак идёт, так чтобы все самое дорогое ему тащили, чтоб официанты бегали, девочки вокруг и прочее.

— Понятно, но что дальше произошло у них с этим ожерельем? — напомнил Алексей.

— Кажется, отец добавил ей, этой Элине, часть своих денег, как бы от имени Паши, что, дескать, он передал. А основную сумму она из своих выплатила.

— Это отец тебе рассказывал?

— Да нет, слышала обрывки их разговоров, ссор, точнее…

— Ссор?

— Да, после этого случая отношения у них пошли наперекосяк: Паша, как выпьет много, начинает кричать, что отец, такой-сякой, Элину у него перекупил, что он предатель и прочее. Кричал, что в следующем году сам ей более дорогое ожерелье купит, из белого янтаря, он его в Калининграде, в музее, видел, и тогда уж точно Элину у отца обратно выкупит. Так и говорил, хотя он ведь и не перекупал её, Павел все выдумал с дурных глаз…

— Ясно. Так, значит, Павел для этого нынешним летом сюда приезжал?

— Конечно. Об Элине своей мечтал. Только на этот раз сорвалось у него: не приехала красотка.

— А с отцом твоим когда они снова встретились?

— Да почти сразу. Паша сам его разыскал, знал уже, что отец из-за меня каждый год летом сюда приезжает.

— А разве они в прошлом году не рассорились окончательно?

— Да, в том году они вроде рассорились, но в этом Павел сам пришёл и прощения попросил.

— А когда же у них снова произошёл разлад? — торопя события, рискнул спросить Макаров о том, о чем Таня пока не сказала

— Когда Элина Паше телеграмму прислала, что не приедет. До этого он ждал, надеялся, они же в прошлом году договорились встретиться, — ответила девушка

— Ах, вон оно что, телеграмму?.. — задумчиво произнёс Макаров. Почему-то ему показалось, что этот факт может оказаться ключевым для понимания всей ситуации с гибелью Гостенина. — И когда же эта телеграмма пришла?

— Кажется, одиннадцатого или двенадцатого, я точно не помню… хотя, помню, — внезапно поправилась девушка, — это же было утром, накануне отъезда отца…

— Значит, двенадцатого? — уточнил Макаров.