Владимир Силкин - Афёра

— Значит, я ошиблась, извини, — пропустила мимо ушей его последние слова Паула. — Но все же мои умозаключения все-таки должны принести тебе определённую пользу. Ведь после всех моих раздумий я решила, что должна в конце концов помочь тебе в твоей работе, разыскала и уговорила прийти сюда Таню. Это извиняет меня?..

— Конечно, да я на тебя нисколько не в обиде… Я вообще редко на кого-нибудь обижаюсь и никогда не придираюсь к словам, — с энтузиазмом ответил Макаров. — А Таня, — он посмотрел на продолжавшую молча идти рядом с ним вдоль кромки воды незнакомую девушку, — вообще для меня до сих пор самая большая загадка во всей этой истории с гибелью…

— Паши Гостенина? — неожиданно спросила, взглянув на него, незнакомка.

— Да-да, — подтвердил Алексей.

— А ещё, наверное, вы не встречались с Сергеем, потому что он уехал…

Макаров ответил не сразу, поскольку он не сразу понял, что девушка имеет в виду Красавчика — слишком велика была разница между нею и Иваненко в возрасте, чтобы легко воспринималось из её уст упоминание одного лишь имени.

— Да, — сказал Алексей после небольшой паузы, — я с ним повидаться не успел, а вы, кстати, знаете, кем он был? — спросил он и запоздало понял, что зря, пожалуй, упомянул о Красавчике в прошедшем времени.

Но девушка, казалось, не заметила этого. Её ответ прозвучал на пустынном морском берегу, как внезапный удар грома.

— Знаю, — сказала Таня уверенным и твёрдым голосом. — Он — мой отец. — Потом помолчала немного, словно давая Макарову осознать услышанное, и так же негромко спросила: — А почему вы сказали «был»?

Встретив спокойный взгляд её едва различимых в сумерках сквозь стекла очков-хамелеонов глаз, Макаров понял, что пытаться уйти от прямого ответа не стоит.

— Он погиб, его убили в поезде, — ответил он, в душе досадуя на себя за допущенную непростительную оплошность. — Но что значит…

— Я чувствовала, что это случится, — сказала, не дав ему договорить, Таня прежним спокойным и негромким голосом. — Когда я узнала, что Павел утонул, я сразу же подумала об этом…

— Но, простите, — сказал Макаров, — разве у этого человека, у Иваненко, была…— и снова не успел договорить.

— Он был моим отцом, — уверенно и твёрдо повторила девушка, — это абсолютно верный и подтверждённый факт. И неважно, мне абсолютно не важно знать, чем именно он занимался в своей жизни, — жестом остановила она снова попытавшегося что-то спросить Макарова. — В первый раз я увидела его три года назад, а потом видела каждый год, когда он приезжал сюда отдохнуть. Он когда-то в молодости любил мою мать, а она — его, потом расстались, уехал; долго не знал, что я родилась, потом от кого-то случайно узнал, да все не получалось приехать, — девушка остановилась и посмотрела на Макарова, словно ожидая, что он скажет что-нибудь или спросит, но тот промолчал. Тогда она отвернулась, перевела взгляд на море и снова не спеша двинулась вперёд. — Мне не известно, в каком качестве вы его знаете, кем он вообще был — мне он говорил, что занимается бизнесом, постоянно в командировках. Для меня этого достаточно, я ничего больше не хочу выяснять, — она опять, словно ожидая возражений, искоса взглянула на Макарова, но он снова промолчал. — Вот и хорошо, что вы не пытаетесь мне «открыть глаза», — сказала Таня удовлетворённо и, как показалось Алексею, с долей симпатии к нему. — Я догадываюсь, что у отца, возможно, не все в жизни сложилось гладко и хорошо, но это судьба. Я же его знала таким, каким он приезжал сюда, хорошим и добрым. Может быть, это звучит не слишком красиво, но в чем-то Сергей (он сам меня просил себя так называть, понимая, что мне непросто будет назвать его отцом, увидев впервые за столько лет) мне показался даже лучше мамы — он был очень ласков со мною. Вообще со всеми, кто здесь его окружал, поэтому и случайным знакомым, и женщинам очень нравился. Ему просто невозможно было отказать в чем-либо («Пожалуй, так», — подумал Макаров, который, услышав последние слова девушки, сразу же припомнил хозяина «Золотого краба»)… И в общем, если у него что-то там, в неизвестной мне его жизни, не так сложилось, то виновата в этом только моя мама и её тяжёлый характер. Хотя она у меня и прекрасный врач, уважаемый и очень положительный человек — уже двадцать лет скоро зав. отделением в «Рыбаке»… Ну, ладно, — неожиданно оборвала Таня сама себя, — пожалуй, отец не нуждается в моей защите, да я же и пришла вам рассказать о другом, о гибели Паши. Так? — посмотрела она на Алексея.