Александра Маринина - Мужские игры

Остается третье объяснение: потерпевший видел своего убийцу, но не испугался его и не ожидал нападения, хотя и знаком с ним не был. Кого можно не испугаться в двенадцатом часу ночи в пустом подъезде? Ребенка. Или женщины. Очень высокой женщины…

Из раздумий Настю вывел телефонный звонок. Она сняла трубку и услышала голос Короткова.

– Ася, глянь, пожалуйста, в свои бумажки, мне нужен адрес этого придурка Мамонтова. Я уже час его жду, окоченел совсем.

– Неужели не пришел?

– Не пришел, гаденыш. Найду – ноги повыдергиваю.

Настя быстро открыла сейф и вытащила папку с материалами за 1995 год, мысленно похвалив себя за предусмотрительность. Конечно, ей удобнее было бы хранить все материалы за год в одном месте, но она из необъяснимого чувства самосохранения все-таки делила их на две папки: в одну складывала итоговые справки, обезличенные, пестрящие цифрами и логическими построениями, но не имеющие ни одной фамилии, а в другой папке держала все текущие и черновые материалы с фамилиями, кличками, адресами, телефонами и прочими необходимыми сведениями. Каждую неделю все эти данные заносились в Настин домашний компьютер и там уже распределялись по директориям и файлам, формируя самые разнообразные сводки и таблицы, но здесь, в кабинете на Петровке, 38, информация хранилась в папках, причем далеко не всегда в идеальном порядке. Настя, правда, ориентировалась в этих бумажках легко, но посторонний человек никогда не нашел бы здесь нужный материал. Если бы все материалы были в одной папке, а папку эту унес два дня назад лично Барин «для ознакомления», то не видать бы Юрке Короткову нужного адреса как своих ушей. Пришлось бы через адресное бюро запрашивать, а в Москве Мамонтовых этих…

Она продиктовала Короткову адрес и на всякий случай телефон Никиты Мамонтова, проходившего в девяносто пятом году по делу об убийстве на Павелецком вокзале. Жил Никита очень далеко от «Чертановской», на другом конце города, в Отрадном.

– Ты прямо сейчас к нему поедешь? – спросила она.

– Как же, разлетелся, – зло фыркнул Коротков. – Я и так целый час впустую потратил. Я ему специально на «Чертановской» назначил встречу, у меня в этом районе два дела, которые надо сделать. Одно, кстати, по твоему душегубу. Вот закончу здесь все, что запланировал, потом, может быть, к Никите загляну, если ноги еще носить будут. Все, подруга, побежал.

Это была классическая ловушка, которую расставляли сотни раз и в которую попадались сотни людей. Более того, она была описана в десятках детективных романов и показана в десятках кинофильмов. Но в нее все равно продолжали попадаться.

Майор Коротков был опытным оперативником. Поэтому сначала он долго звонил в дверь квартиры Никиты, потом осторожно толкнул ее. Убедившись, что дверь открыта, он не стал заходить внутрь, притворил дверь и позвонил в соседнюю квартиру. Ему открыла молодая женщина с годовалым карапузом на руках. Юра показал ей раскрытое удостоверение.

– У вашего соседа дверь не заперта, – сказал он, – а на звонки он не отвечает. Вы позволите мне позвонить в милицию?

– Так вы же сами милиция, – рассмеялась молодая мама.

– Один милиционер – не милиционер, – доверительно понизив голос, сообщил Коротков.

– Как это?

– А вот так. Нам тоже свидетели нужны, как и всем остальным. А то я сейчас зайду в квартиру к Никите, а окажется, что там воры побывали. И я никогда в жизни не докажу, что сам тоже ничего не прихватил, воспользовавшись случаем.

– Так давайте я с вами зайду, – с готовностью предложила соседка Никиты. – И если надо будет, смогу подтвердить, что вы ничего не брали. Хотите?

Коротков не хотел. Совсем ни к чему втягивать эту милую молодую мамочку в дело об убийстве. А то, что дело это именно об убийстве, а не о квартирной краже, он уже не сомневался. Юрий Коротков был опытным сыщиком.

Валентин Баглюк всегда тяжело переносил похмелье. Вообще-то пил он нечасто, только когда оказывался в хорошей теплой компании, но тут уж имел обыкновение набираться под завязку, то есть до провалов памяти и полной потери ориентации. И каждый раз следом за этим прекрасным вечером наступало утро. Ужасное. Омерзительное. Такое тяжелое, что казалось Вале Баглюку последним утром в его такой недолгой жизни.

Работал Баглюк в популярной московской газете, известной своим пристрастием к скандальным разоблачениям и «жареным» фактам. Проснувшись сегодня поутру, он подумал, что больше никогда уже не напишет в свою газету ни одного материала. По той простой причине, что сегодняшнее утро будет последним в его жизни. Ну черт возьми, ну зачем он вчера так набрался? Вот ведь каждый раз одно и то же: знает, каково будет на следующий день, но все равно пьет, причем чем больше пьет, тем туманнее делается перспектива утренних похмельных страданий. Утро – оно когда еще будет, а веселье и душевный подъем – вот они, прямо сейчас.