Леонид Словин: Подставное лицо. Дополнительный прибывает на второй путь. Транспортный вариант. Четыре билета на ночной скорый. Свидетельство Лабрюйера

— Все преступления безнравственны, я считаю... — Антон помолчал, обдумывая мысль. Историк по образованию, он так и не стал бесстрастным знатоком права. — Но шантаж, по-моему, одно из наиболее отвратительных! Кто-то держит сейчас переписку в своих руках, думает, как выгоднее ее использовать...

Зуммер в соседнем отсеке прекратился. Дежурная по камере хранения, молодая рыхлая женщина в очках, прошла мимо, на ходу поздоровалась с Денисовым.

— Утром я тоже останусь. Поработаем. Мы просто обязаны, Денис...

— Там будет видно.

Злополучная ячейка оказалась недалеко от угла, в последнем ряду.

— Кто набирал шифр? Заявительница? Или Николай?

— Николай, кажется. Дал ей посмотреть шифр и захлопнул дверцу.

— Что они делали дальше?

— Зашли в ресторан. В три пятьдесят он пошел к электричке, а она — в камеру хранения.

— Николай куда-нибудь отходил в течение ночи?

— Несколько раз...

Где-то рядом снова раздался зуммер. Дежурная приближалась с другой стороны отсека.

Не дождавшись конца фразы, Денисов закончил сам:

— Потому, обнаружив пропажу, заявительница побежала к электричке. Решила, что Николай передумал и увозит переписку назад, в Соколову Пустынь.

— Сложность заключалась в том, что ни брат Сергея, Николай, ни я не знали друг друга...

Женщина на секунду взглядом соединила вместе обоих находившихся в комнате сотрудников милиции. Сабодаш за столом делал для себя короткие записи. Денисов молча слушал.

— Я посылала письма в Соколову Пустынь, когда бывала в отпуске или в командировке. Сергей часто навещал брата, и мы договорились, что удобнее и надежнее будет писать туда. Но мы с Николаем никогда не встречались. Так что со своей просьбой я ему свалилась как снег на голову. — Она через силу улыбнулась. — Здесь у вас зябко? Или мне кажется?

В кабинете уголовного розыска к утру действительно становилось прохладно. Денисов нагнулся, включил обогреватель.

— Минут через десять будет теплее.

— Спасибо!

— Не стоит, — ободрил Антон. — Рассказывайте подробно. Не опускайте никаких деталей.

Денисов изучал гостью. На вид ей было не более двадцати пяти. Резкие линии лица, узкие губы. Глаза казались глубоко запавшими. Короткие волосы, челка падала на лоб. Руки, длинные, с тонкими пальцами, все время теребили ремешок сумки.

«Одета со вкусом, — подумал Денисов. — И держится довольно твердо».

— Вы говорили с Николаем по телефону? — спросил Антон.

— Да. Два раза. В обоих случаях его подозвали — там, где он работает, телефона нет.

— Кто за ним ходил?

— Мужчина. Оба раза один и тот же.

— Вы звонили из дому?

— Нет.

— Кто-нибудь мог об этом знать?

— Думаю, нет. Я звонила в Соколову Пустынь из отделения связи на Дубниковке.

— Приезжали специально для этого?

— Да. Просила все мне вернуть.

— Николай сразу согласил ей?

— Нет. Сначала Николай и слышать не хотел ни о каких письмах. Я, как могла, пыталась его убедить... — Она не сняла сумку, так и держала ее перекинутой через плечо. — Наш первый разговор закончился ничем. Во второй раз я все-таки объяснила, что мне крайне необходимо хотя бы одно мое письмо. Из Пицунды. Отправленное две недели назад.

— Вы отдыхали в Пицунде?

— Да. Написала оттуда, как обычно, на адрес брата.

— Николай поинтересовался, зачем оно вам?

— Я сказала, что в нем запись, необходимая при расчетах. Настоящую причину я не могла открыть — не хотела его расстраивать. К счастью, Николай поверил.

— И привез всю пачку.

— Просто он не мог найти то письмо. На это я и рассчитывала.

— Когда Николай приехал на вокзал? — Разговор вел Антон.

— Без двадцати десять.

— В двадцать один сорок...

— Ему пришлось после работы добираться автобусом до Каширы, потом электричкой.

— Дальше.

— Я ждала у головного вагона. Он сразу подошел: я описала по телефону, как буду одета.

— Кто-нибудь находился в это время неподалеку от вас, у электропоезда? Не заметили?

— Пассажиров в электричке было много. Возможно, кто-то следил за нами... Не обратила внимания. В Москве Николай стал сговорчивее. Я предложила поужинать — знала, что он любит выпить. Чтобы как-то заранее примирить его с тем, что письма останутся у меня, я предложила положить их в автоматическую камеру хранения.

— Тонко, — признал Антон.

— Мы спустились в зал для автоматов, нашли свободную ячейку.

— Николай решил, что не уедет сразу?

— Он все равно не успевал на последний автобус. Пришлось бы ночевать в Кашире, на вокзале. Мы зашли в ресторан в центральном здании. Заказали ужин. Сама я не ела, не пила. Боялась, что он передумает. — Пальцы ее задвигались, она поправила ремешок сумки. — Сидели до закрытия, потом перешли в зал ожидания. Остальное знаете.