Николай Леонов - Защита Гурова

– Меня по голове били, но тяжелых травм не случалось. Господин начальник, я хочу не в сбруе ходить, а с кнутом в руке.

– Думаешь, ты один такой? Иван, ты же ничего не умеешь, тебя требуется обучать с чистого листа. В нашу школу ты со своей судимостью не годишься, стрелять ты выучиться не успел, дерешься, как дворовая шпана. Ты ничего не умеешь.

– Я умею думать, и вы, господин хороший, это отлично поняли. Сейчас умышленно меня злите, проверяете выдержку. Так с этим у меня тоже все в порядке.

– Таким образом? – Гэбэшник и не пытался скрыть удивления. – Интересно, и откуда подобные мысли в твоей умной голове появились?

– А зачем вы держите человека у ближайшей к лагерю станции? Значит, наш брат вас интересует? Вы знакомитесь с нашими личными делами, поддерживаете связь с оперативниками. Вам люди нужны, не Зорге, не Штирлиц, вы работаете не за рубежом, а дома. И отчаянных ребят вам не хватает. – Иван хотел еще сказать, что гэбэшникам не хватает людей, которых можно сунуть в мясорубку и за фарш ни перед кем не отвечать, но он был действительно умен и от лишних слов воздержался.

– Убить человека можете? – спросил гэбэшник.

– Не пробовал, зависит от обстоятельств.

– Пойди и убей! Вот и все обстоятельства! – Гэбэшник незаметно для себя начинал сердиться.

– Довольно хреновые, надо сказать, – после паузы ответил Иван. – Если человек обученный, мне такого не осилить, да у вас для такого случая специалисты имеются. А о шваль подзаборную вы руки пачкать не станете. Темните вы, решайте, и дело с концом.

Гэбэшник был не рядовым капитаном, а опытным вербовщиком, полковником, на слова Ивана лишь усмехнулся, подумал, что как «разовый шприц» парень годится, сказал:

– Завтра в двенадцать будь у себя в подвале, к тебе зайдут.

– Договорились, денег дайте, мне жрать не на что.

Гэбэшник дал Ивану пятьсот тысяч и проводил до дверей.

Иван получил паспорт, прописку, устроился на работу в гараж мойщиком машин. Старший смены ему сухо сказал:

– Отмечайся, когда приходишь и уходишь, остальное меня не касается.

Так Иван приходил в гараж два раза в день, людей тут было уйма, никаких нарядов он не подписывал, зарплату получал мизерную, а когда работяги выяснили, что он непьющий, так вообще о нем забыли, словно его и не существовало. Позже Иван узнал, что таких блатных в гараже чуть не половина, и он среди них затерялся. Оказалось, что гараж обслуживает Министерство обороны и работающие в нем парни имеют броню, ограждающую их от святого долга служить в рядах защитников Отечества.

Иван занимался стрельбой и рукопашным боем, имел лишь одного тренера, кто, чему и где обучается, он не знал, да и не интересовался. Из винтовки с оптическим прицелом он стрелял посредственно, а по движущейся мишени – так просто плохо. А вот из «ТТ» метров с пятнадцати – двадцати пяти в падении, с кувырка, прыгая в окно, из окна Иван стрелял виртуозно. Он не умел ждать, выцеливать мишень, а вот, что называется, навскидку, так был природным мастером.

В самбо Иван не блистал, но очень быстро сообразил, что его тренер тоже не большой мастак, да и к тренировкам относился кое-как. Буквально через месяц Иван, исключительно за счет силы и хорошей координации, швырял своего наставника на гимнастических матах. Холодным оружием Иван тоже владел посредственно, в общем, боец он был неважный, и парень, провоевавший два года в Афгане, разделал бы его под орех. И не столько скромные успехи в единоборстве, сколько наплевательское отношение к тренировкам и низкий уровень наставника заставили Ивана задуматься, к чему его готовят и зачем он гэбэшникам нужен.

Как уже говорилось, Иван Петров был парень сообразительный, даже умный. Прикинув происходящее, он понял, что готовят его совершенно неизвестно для чего. За рубежом он работать не может, в охране не годится, да и не обучали его данному делу. Но ведь деньги и время на него тратили.

Он вспомнил рассказ лагерного клоуна, как в ФСБ используют людей как учебное пособие для ликвидатора, чтобы молодые гэбэшники учились убивать. Мысль была страшноватой, но Иван ее быстро отмел. Отобрать жертву – дело пустячное, стоит ли ради этого держать в городке офицера, листать личные дела, проводить многочасовые беседы и плохо, но обучать человека стрелять, действовать ножом, тренировать подсечки и захваты? Такая овчинка выделки не стоит. Значит, его готовят для чего-то другого.

Через четыре месяца Иван получил на свои вопросы ответ. На занятиях в тире появился вербовщик, которого Иван звал капитаном. Тренер-сачок стал сразу другим человеком, подобрался, смотрел строго, пошептался с гостем, прошел через тир, выставил пять ростовых мишеней, посередине тира бросил два мата, выключил свет до полумрака, сказал: