Николай Леонов - Пулевое многоточие

– Ну что же, я изложу, – решительно заявила Дроздова. – Мой муж, Дроздов Сергей Константинович, – убийца! Он виновен в смерти двух человек и намеревается покончить со мной. Все началось несколько месяцев назад…

Дальше Дроздова поведала генералу историю, уже известную Гурову, – про то, как она заподозрила мужа в измене и наняла сыщика, чтобы зафиксировать факт измены.

– Сначала я наняла человека по фамилии Быков. Он показался мне умелым и надежным. Но вскоре он исчез, а потом я узнала, что он убит. Тогда я не связала эти факты, подумала – случайность. Но вот я наняла второго сыщика – и слышу в новостях, что его убили прямо на дому. Вместе с семьей. Это мог сделать только он! По его приказу! Он следит за мной и убирает людей, которых я нанимаю. А что дальше? Дальше он доберется до меня!

– Нет-нет, голубушка! – весело закудахтал Дударев. – По вашей теории, он сначала меня должен прикончить! Вы же меня тоже в некотором роде нанимаете? А, ха-ха! Нет, не могу!.. Вы в самом деле считаете, что ваш муж в состоянии заказать человека только на том основании, что он может обнаружить следы его неверности? В таких случаях проще подстраховаться, поглубже законспирироваться, понимаете? Зачем же убивать? Это такая головная боль, драгоценная, уж поверьте моему опыту! Сам не убивал, ха-ха-ха, каюсь, но кое-что в этих делах понимаю. Думаю, вы стали в некотором роде жертвой невольного заблуждения, Ирина Сергеевна! Испытывая некоторую неприязнь к своему супругу… гм… вы приписываете ему вымышленные злодеяния… то есть злодеяния, разумеется, истинные, но не имеющие к нему никакого отношения. Я ведь немного знаю Сергея Константиновича и убежден, что он на злодеяния не способен. Абсолютно! Шалости мужские, хе-хе, это вполне возможно, и тут не отрицаю. Все мы грешны, но убийство… Побойтесь бога, Ирина Сергеевна!

На некоторое время наступила тишина. Видимо, Дроздова переваривала сказанное. Но слова генерала не слишком ее убедили.

– Раз вы не хотите мне помочь, Владимир Валентинович, – обреченным голосом произнесла она наконец, – значит, никто мне не поможет. Мне остается только смириться и ждать конца. Вы-то уж знаете, как это бывает. В новостях об этом каждый день говорят. Но обещайте – когда найдут мой труп…

– Придержите-ка язык, дорогая Ирина Сергеевна! – впервые рассердился Дударев. – И никогда больше таких слов не говорите! Черт, он всегда рядом ходит. Вы лучше скажите-ка, куда это ваш драгоценный супруг срывается? В какие командировки? Имеются какие-то конкретные подозрения?

– Да! Имеются! – неожиданно твердо произнесла Дроздова. Послышалось какое-то шуршание, а потом слова: – То есть нет, не совсем. Как я уже говорила, все мои попытки выяснить это пресекались с неслыханной жестокостью. Но вот что я нашла сегодня в бумажнике мужа. Могу поклясться, прежде я этого никогда у него не видела. Обратите внимание на дату. Это завтрашнее число. Завтра утром мой благоверный опять «уезжает в командировку»!

Гуров услышал хмыканье генерала. Хотелось немедленно выйти и включиться в разговор. Но сделать это было совершенно невозможно. Гуров стоически вытерпел до тех пор, пока Дударев не отправил гостью восвояси, предварительно хорошенько ее успокоив и пообещав во всем досконально разобраться. И еще категорически попросил ее ни во что больше не вмешиваться и не предпринимать никаких самостоятельных шагов. Наконец он проводил Дроздову до ворот, вернулся и дал Гурову сигнал вылезать. Гуров с облегчением выбрался из шкафа, в котором чувствовал себя под конец заточения как в парилке.

– Ну, товарищ генерал! – сказал он, вытирая вспотевший лоб. – Пора вам оборудовать свои убежища кондиционерами! Чуть не спекся!

– Ничего, это чтобы служба медом не казалась, – посмеиваясь, ответил Дударев, помахивая в воздухе какой-то карточкой из серого глянцевого картона. – Зато не нужно больше торчать в темной комнате и пялиться в подзорную трубу. Ваш объект сам принес ответ на интересующий вас вопрос. Во всяком случае, очень похоже, что принес. Вот, полюбуйся! – он перекинул карточку Гурову.

Тот поймал ее, всмотрелся и внутренне ахнул. Среди затейливых вензелей и тисненных золотом корон он прочел уже знакомое слово «Велес», являвшееся, видимо, ключевым. Но что оно означает, понять было трудно. Присутствовали там и еще кое-какие слова и цифры, но картину они проясняли мало. Больше всего картонка напоминала некую карту доступа. Возможно даже, она имела встроенную магнитную полосу. Доступ, судя по всему, обеспечивался в кабину номер 26.